Шарлин Харрис - Мертвый в семье
"Мамы бросают своих детей."
Его собственная мама именно так и сделала.
Секунду я раздумывала, что сказать.
Я решила проигнорировать эту мрачную тему.
Хедли оставила Реми и Хантера, а теперь она была мертва и уже никогда не вернется.
Таковы факты.
Ничего с этим не поделаешь, никак не изменишь.
Реми хотел, чтобы я помогла Хантеру жить дальше.
"Хантер, это тяжело.
Я знаю.
Я тоже прошла через это.
Ты услышал, что думала та женщина, и сказал вслух."
"Но она сказала это!В голове!"
"Но не вслух."
"Но она это сказала."
"Про себя."
Теперь он просто упрямился.
"Хантер, ты еще очень молод.
Но если ты хочешь облегчить себе жизнь, тебе стоит начать думать, прежде чем говорить".
В широко раскрытых глазах Хантера набухали слезы.
"Ты должен думать и держать свой рот на замке."
По его розовым щечкам покатились две крупные слезы.
О, святые угодники.
"Нельзя спрашивать у людей о том, что ты услышал в их голове.
Помнишь, мы говорили о частной жизни?"
Он кивнул, сперва неуверенно, затем более энергично.
Он вспомнил.
"Люди, как взрослые, так и дети, будут недовольны тобой, если узнают, что ты можешь прочесть их мысли.
Потому что их мысли - это их частная жизнь.
Тебе бы не захотелось, чтобы кто-то сказал тебе, что ты думаешь, как бы не описаться."
Хантер сердито взглянул на меня.
"Видишь? Не приятно, не так ли?"
"Да," с обидой сказал он.
"Я хочу, чтобы ты вырос настолько нормальным, насколько это возможно," сказала я.
"Взрослеть при таком условии тяжело.
У тебя есть знакомые дети с видимыми недостатками?"
Через минуту он кивнул.
"Дженни Васко", сказал он.
"У нее огромная отметина на лице."
"Так вот, это то же самое, только ты можешь скрывать свои особенности, а Дженни нет," сказала я.
Мне было очень жаль Дженни Васко.
Казалось неправильным учить малыша, что ему нужно быть скрытным и осторожным, но мир не был готов принять пятилетнего, читающего мысли, и возможно, никогда не будет готов это сделать.
Я почувствовала себя злобной ведьмой, когда поглядела на его грустное, залитое слезами лицо.
"Поедем домой и почитаем книжку," сказала я.
"Ты сердишься на меня, тетя Сьюки?" спросил он, и в голосе были слезы.
"Нет," сказала я, хотя удар ногой меня не порадовал.
Хоть он и знал об этом, я решила все же сказать:
"Мне не понравилось, что ты меня пнул, Хантер, но я больше не злюсь.
Я на самом деле злюсь на весь остальной мир, потому что он несправедлив к тебе".
Всю дорогу до дома он молчал.
Мы вошли в дом и уселись на кушетку, потом он сходил в ванную и прихватил пару книг из тех, что у меня сохранились.
Хантер заснул еще до того, как я дочитала ему книжку о щенке Поки.
Я осторожно уложила его на софу, разула и забрала свою книжку.
Я читала, пока он спал.
Иногда я вставала, чтобы сделать кое-какие дела.
Хантер проспал почти два часа.
Это были два очень спокойных часа, хотя не будь у меня Хантера весь этот день, я бы сочла их скучными.
После того, как я включила стиральную машину и на цыпочках вернулась в комнату, я остановилась, глядя на спящего мальчика.
Если бы у меня был ребенок, были бы у него те же проблемы, что у Хантера? Надеюсь, нет.
Конечно, если наши отношения с Эриком продолжатся, у меня никогда не будет детей, если только не воспользоваться искусственным оплодотворением.
Я попыталась представить, как я спрашиваю Эрика, что он думает о возможности зачать ребенка от неизвестного мужчины и со стыдом подавила смешок.
Эрик был очень современным во многих аспектах.
Ему нравились мобильный телефон и автоматические ворота в гараже, и он любил смотреть новости по телевизору.
Но искусственное оплодотворение...
Это навряд ли.
Я слышала его приговор пластической хирургии, и у была почти уверена, что эта тема будет в той же категории.
"Что смешного, тетя Сьюки?" спросил Хантер.
"Ничего особенного," сказала я.
"Как насчет порезанного яблока и молока?"
"А мороженого нет?"
"Ну, на обед у тебя были гамбургер и жареная картошка с колой.
Думаю, лучше нам налечь на яблоки.
Я поставила "Короля Льва", пока готовила Хантеру еду, и он ел, сидя на полу перед телевизором.
Буквально на половине просмотра, Хантера утомило кино (которое, разумеется, он видел и раньше), и после этого я научила играть его в Страну Леденцов.
В первый раз он выиграл.
Как только мы собрались пройти игру во второй раз, в дверь постучали.
"Папочка!" закричал Хантер и бросился к двери.
Прежде чем я смогла остановить его, он распахнул дверь.
Хорошо, что он знал, кто звонит, потому что я на мгновение испугалась.
Реми стоял там в парадной рубашке, штанах от костюма и отполированных ботинках на шнурках.
Он казался другим человеком.
Он улыбался Хантеру так, будто давно его не видел.
Через секунду мальчик был в его объятьях.
Это было трогательно.
Они крепко обнялись.
У меня появился небольшой комок в горле.
В следующее мгновение Хантер рассказывал Реми о Стране Леденцов, о МакДональдсе, о Клоде, а Реми очень внимательно слушал.
Он быстро мне улыбнулся и поприветствовал, улучив секундочку, когда поток информации слегка замедлился.
"Сынок, пойди-ка собери свои вещи. Ничего не забудь," предупредил Хантера Реми.
Хантер улыбнулся мне и рванулся вглубь дома.
"Все прошло нормально?" спросил Реми, когда Хантер уже не мог нас слышать.
Хотя телепатически Хантер никогда не мог "не слышать", ему следовало бы это делать.
"Да, думаю, да.
Он хорошо себя вел," сказала я, решив оставить пинок ногой в секрете.
"У нас были небольшие неприятности в МакДоналдсе, на детской площадке, но зато мы с ним хорошо поговорили."
Реми выглядел так, словно на его плечи опять опустилась тяжелая ноша.
"Мне так жаль," сказал он, и мне захотелось стукнуть саму себя.
"Да нет, это была рядовая ситуация, одна из тех из-за которых вы его сюда привезли, так что я могла помочь", сказала я.
"Не волнуйся об этом.
Мой кузен Клод был с нами, они с Хантером играли в парке, и я, конечно, все время была с ними."
Я не хотела, чтобы Реми подумал, что я сплавляла Хантера первому попавшемуся взрослому.
Я думала, чтобы еще сказать беспокоившемуся отцу.
"Он хорошо поел и поспал.
Хотя мог бы и подольше поспать," сказала я, и Реми засмеялся.
"Тут я тебя понимаю," сказал он мне.
Я начала было расказывать, что Эрик спит в шкафу и Хантер его мельком видел, но смутилась, почувствовав, что это уже чересчур.
