Кейт Ринка - Власть Маргариты
- Я всегда ношу с собой оружие, чтоб ты знала. Как раз против таких чудовищ, как ты, - услышала я ее слова с истерическими нотками.
Ее руки заметно тряслись, и несло от нее паническим сумасшествием.
Я зарычала, заканчивая словами:
- Только посмей...
И она посмела, нажимая на курок. В меня полетели пули, опять. От одной я успела отскочить, но словила торсом вторую, когда подобралась вплотную к смертной. На этом ее судьба была решена. С криком стерпев боль, я бросилась на соперницу, выбила из руки оружие и вцепилась ртом ей в глотку. Я жрала ее так жадно и неистово, словно голодала не один месяц. Я пыталась выпить ее досуха, и мне почти удалось это сделать, когда смертное сердце поддалось и остановило свой мерный ход...
А после - я села в кресло и принялась ждать возвращение Александра.
Александр
День выдался непростым, словно проверяя на прочность мое терпение. Причем, проверяли его все, кому не лень и кому было наплевать на свою шкуру. Приходилось вести скучные и глупые беседы с людьми, и что-то им объяснять, когда хотелось свернуть шею чуть ли не каждому второму из них. Но было необходимо себя вести на редкость вежливо, с учетом того, что ни одна смертная душа не была в курсе моей сущности. Для людей я был обычный бизнесмен, партнер и простой знакомый Серафима, который выступал на его стороне и разделял его интересы.
Почему я скрывал от людей, кем являюсь? Все просто - чтобы люди принимали меня, как одного из своих, чтобы я мог жить среди них и играть с ними в их смертные игры, имея за собой преимущество. С вампирами же была другая история - я скрывал от них только то, что являюсь Первородным. Почему? Тут так же все просто - я не желал принимать участие в вампирской бытие и воспитывать весь тот сброд потомков нашей крови, которые в множестве своем расплодились по земле. Да, я принимал участие в создании новой системы, я дал свой голос за то, чтобы мы вышли из тени, но и только. Остальное меня не волновало и не касалось. И не волновало бы до сих пор, если бы ни неожиданное появление синеглазой дивы с копной черных волос, которое меняло для меня одно за другим и приносило все новые и новые сюрпризы. И когда я вернулся домой, меня ждал один из них, причем такой, который я считал неприемлемым.
Запах крови становился насыщеннее по мере приближения к залу...
И я прекрасно знал, кому принадлежит эта кровь...
Злость во мне поднялась холодной волной, терпеливо застывая у края сдержанности...
Шагнув в просторную комнату, я остановился и оглядел представленную картину: на полу лежала моя жена, иссушенная настолько, что сердце ее уже не билось. А рядом в кресле сидела Маргарита, невозмутимая, с дерзкой смелостью встречая мой гневный взгляд.
Какая... неслыханная дерзость!
Из груди невольно вырвалось рык. Даже любимая женщина не смеет трогать тех, кто принадлежит... МНЕ! Я эгоист? - именно, потому что я имел на это право, я МОГ себе это позволить.
Тем не менее, я взял себя в руки, прошел внутрь комнаты и сел в кресло, как раз напротив Маргариты, медленно опустив руки на подлокотники, которые сухо затрещали под давлением пальцев. Взгляд скользнул вниз, на жену, мою спутницу, мою лучшую игрушку, бледную, мертвую, и снова вернулся к Марго. Я стиснул челюсть, а потом медленно ее разжал, чтобы произнести несколько слов:
- И что же прикажешь с тобой за это сделать?
Моя дорогая вампирша пожала плечами.
- Решай сам. Кстати, ты знал, что она была слегка... безумна?
- Знал. Я слишком часто вмешивался в ее сознание, - сдержанным тоном ответил я.
Держать себя в руках я умел так же превосходно, как и срываться с цепей.
- Она стреляла в меня. Пришлось защищаться, - посмела она оправдаться.
Подняв руку, Марго показала рваную дырку в своем халате.
- Она боялась и ненавидела вампиров, - объяснил я.
- Как парадоксально, - хмыкнула Марго. - Ну и что дальше? Ты теперь меня убьешь за ее смерть? Или что? Накажешь?
- А что бы предпочла ты сама для себя?
- Мне все равно. Честно. Она мне сразу как-то... не понравилась, а особенно не понравился ее статус подле тебя. Так что - я ни о чем не жалею, ясно?
- И все-таки, она была моей, а насколько ты наверняка успела заметить, моя смелая девочка, я не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне.
Марго подалась вперед:
- А я не люблю делиться теми, кто принадлежит мне.
От этих слов внутри качнулось напряжение, одно из тех, которое рождала эта женщина с самых первых встреч. Я хотел ее постоянно, все двадцать четыре часа в сутки, и даже ее дерзость не погашала этого желание, а скорее наоборот, только разжигала его сильнее, так, что перехватывало дыхание на ровном месте. И у кого? У меня! У Первородного вампира!
Вот и сейчас со злостью смешивалось горячее вожделение, причем такое первобытное, что Маргарите стоило бы меня опасаться. Испачканная в крови, запятнанная смертью моей женщины, гордая, ревнивая, любящая, неуправляемая, нуждающаяся во мне, даже уже открыто выставляющая свои на меня права, и дико сексуальная от кончиков волос до пят - Марго возбуждала меня до крайности. И хотелось сейчас одного - оттрахать ее до потери сил, до хрипоты, чтобы она не смогла даже дышать после меня, чтоб сорвала голос от стонов, чтобы молила о том, чтоб я прекратил.
- Иди в спальню, - скомандовал я Маргарите.
Она открыла рот, чтобы ответить, но я ничего не собирался слушать.
- В спальню, я сказал! - рыкнул я, два так гневно и громко, что Марго вздрогнула.
Вместо протеста она промолчала, сжав губы - уже умница, и вдвойне умница, что поднялась и прошла в спальню, пусть даже хлопнула дверью напоследок.
Оставшись один, я мысленно позвал своего прислужника по имени Ромул, который оказался в доме уже через пять минут. Это был темноволосый и темнокожий вампир, который служил мне вот уже две тысячи лет. Я обращался к нему всегда, когда мне нужна была его помощь, от мелочей до серьезных дел. Он был вне иерархии, он так же принадлежал мне, вел одинокий образ жизни и не умел разговаривать вслух просто потому, что у него был отрезан язык его прежним смертным хозяином, от которого я его избавил в свое время.
"Да господин" - произнес он в моем сознании.
Я снова опустил глаза вниз.
- Забери ее. Ты знаешь, что нужно делать.
Подойдя к жене, Ромул поднял на руки безвольное тело, бережно и осторожно, будто для нее это еще имело значение, или скорее - имело для меня. Скорбел ли я? Скорбел, но совсем не так, как мог бы скорбеть муж или влюбленный. Я скорбел о потере, к которой не готовился. Но я уже привык терять. Мне будет ее не хватать так же, как и прежних моих спутниц, которые скрашивали мое одиночество, которые наполняли его жизнью. Каждая из этих смертных была хороша по-своему, каждая по-своему была мною любима, но эта не та любовь, которую я испытывал сейчас к Маргарите. Марго забрала меня всего, без остатка, что я прекрасно понимал, и Серафим был прав - я отказывался это принимать. Эта любовь была слишком неуправляема, что воспламеняло и злило одновременно. Эту любовь я не мог контролировать, и я готов был в ней сгореть, но опасался только одного - что она поставит меня на колени. Вот только этого мне еще не хватало в свои года. И именно по этой причине я не собирался ее принимать, а принять для меня значило сделать Марго себе равной или, упаси меня Солнце, выше меня. Никогда!
