Ведьзмарский лес - Иванна Осипова
«Прекрати, чудовище! Перестань смеяться над оплошностью той, кого готов принести в жертву сегодня ночью. Улыбайся, я хочу видеть, какой ты, когда счастлив». Сомнения разрывали её, тянули бедное сердце в разные стороны.
Улыбка Скоггарда угасла, словно он мог слышать мысли Урсулы. Алое платье Аласты мелькнуло совсем близко. Красивая куколка склонила головку, встретившись взглядом с хозяином замка. Дагдара точно накормили головастиками, как тогда, в Доме Пастыря. Презрительная брезгливость застыла на светлом лице.
— Дорогие гости! — возвестил советник, выйдя на середину залы. — Пора молодым скрепить союз плотскими радостями во имя продления рода. — Он поклонился в сторону Урсулы и лорда, а гости поддержали выкриками, весёлыми подбадриваниями и поднятыми кубками.
Ула поняла, что не сможет подняться. Ноги застыли, всё заледенело от ужаса. Сердце колотило о рёбра.
«Нет! Я не готова! Я совсем не знаю этого человека. Не человека — отвратительное чудовище!» — хотелось крикнуть на весь зал.
— Пусть слуги сопроводят леди Скоггард в её комнату и подготовят к брачной ночи, — громко произнёс Личвард.
Ула закрыла лицо ладонью. Зала кружилась перед глазами. Она и не думала, что настолько перетрусит в самый важный момент. Кинжал под матрасом, второй в сапожке. Она сможет дотянуться. Достанет оружие, пока не появится Скоггард, если слуги не помешают.
— Милорд. — Советник поклонился Дагдару. — Могу ли я переговорить с вами прежде, чем вы отправитесь к молодой и прекрасной жене?
Дагдар поднялся, и Ула заметила, как он уцепился пальцами за край стола. Со всей силы, как будто боялся упасть. Плотно сжатые губы, снова желваки ходят под кожей — ярость лорда была очевидна.
Невесту увели. Ула плохо помнила, как они дошли до комнаты, где их поджидала Дана. Оказалось, служанке дали все указания раньше. В ставшей уже привычной комнате кое-что изменилось. Урсула сразу ощутила разлившееся в воздухе тепло. Сухой жар от камина прогрел и высушил деревянный пол и панели. В ванной на положенном месте оказался котёл для подогрева воды.
Пока служанки занимались своим делом, Урсула молчала. Она ни слова не сказала горничной, переглянулась с ней один раз, и всё. Дана ответила изумлённым взглядом, указывая на изменения в комнатах. А Ула так была занята другими мыслями, что и удивляться сил не нашла. Она позволила служанкам проделать с собой все нужные действия: раздеть себя, распустить волосы, омыть водой с ароматом трав. От чеснока жгло язык и горло, желудок разболелся.
«Он может и не целовать меня. Необязательная мелочь. Скрутит и силой возьмёт, что причитается», — запоздало подумала Ула.
Её нарядили в новую рубаху и наконец оставили в покое. Служанки ушли, и Ула тут же кинулась к кровати, вытянула кинжал.
— Что вы задумали, госпожа! — прошептала Дана, округляя глаза.
— Молчи! Я не подпущу его к себе. Каков молодец! Позволил помыться в горячей воде и комнату протопил. Не хочет морозить собственный зад, мерзавец!
— Я так испугалась, когда слуги пришли, — сказала Дана, словно их могли подслушивать. — Котёл поставили. Истопник пришёл с дровами. И я… — Она замолчала. — Леди Ула, я опять ходила на кухню, слушала разговоры. Там страж сидел из караула. Болтал такое, что не знаю, как и сказать.
Ула упала в кресло, сжимая в руках кинжал.
— Рассказывай уж. Ничего страшнее ночи с этим… моим мужем и быть не может.
— Он про лорда и говорил, — выдохнула Дана.
27
Ула нахмурилась, но твёрдо велела Дане говорить. Горничная опустила глаза.
— Стражник болтал, что ваш муж… Милорд сильно болен. Мол, недолго ему осталось.
— Как⁈ Чем болен⁈ — Ула подалась вперёд, в памяти всплыла ночь в полнолуние и белая тень в одном исподнем, бредущая по саду.
— Не сказал. Смертельно болен и совсем безумен. С виду не скажешь. Находит на него. Они следят за ним, точно за неразумным, но вида не показывают, со всем соглашаются и на глаза стараются не попадаться. Лорд слаб телом и духом. Страж про проклятие говорил. А кухарка ругала его. Наследника, говорит, нет у лорда, поэтому не умрёт. А вот как молодая жена зачнёт, так и готовься к похоронам. Так всегда у Скоггардов было.
— С чего вдруг?
Урсула никогда не воспринимала серьёзно истории, которых немало ходило и среди слуг в замке Бидгар.
— Я не знаю. — Дана огорчённо покачала головой, продолжила шептать, поглядывая на дверь: — А вторая кухарка посмеялась да сказала… — Дана задумалась, пошевелила губами. — «Вы дурные, точно матушка хозяина нашего, что криком кричала, мол, умыкнули сына в проклятом лесу, ведьмаки подменыша подсунули». Страшно-то как! Вдруг и правда за ведьмака вас выдали. Вон он какой! Холодный да злющий.
— Дана, сколько раз говорила тебе: не верь сплетням и глупым историям. Дагдар не злющий. Он… он… — Урсула не подобрала верного слова для лорда.
— Как не поверить. Отец ваш чуть успел на дитя посмотреть, а леди обезумела от горя.
— По-твоему, и на Бидгар проклятие⁈
Ула невольно коснулась украшения на шее.
«Дагдар увидит подвеску, если дойдёт до дела. Разъярится зверем. Скоггарды считают цепочку своей. Не справлюсь с ним». Она устало посмотрела на кинжал, сомневаясь, сможет ли ударить живого человека, на колечко из белого металла, так похожего на тонкий листик, что холодил сейчас кожу.
— Простите, госпожа. Разболталась я. — Дана схватилась за голову. — Не до того вам сейчас. Я от ужаса с ума бы сошла. С чужим мужчиной в постель лечь. Хотите, я в ванной притаюсь и помогу вам. Не пойду к себе. Там не слышно ничего.
— Спасибо, милая. Только чем поможешь? Закройся лучше в комнате. Лорд здесь хозяин. Он никого не пожалеет, а девчонку-горничную — тем более.
Она вспомнила о молоденькой служанке, сбросившейся со стены на каменные плиты внутреннего двора. Все страхи, порождённые рассказами о Скоггарде и собственной фантазией, взбаламутили душу Урсулы. Руки задрожали, но она продолжала сжимать кинжал. Прошептала:
— Может, запереть дверь? Не станет же он устраивать шум и ломать крепкое дерево.
— Я закрою, — подскочила немедленно Дана. — А вы ложитесь.
Ула неловко поднялась из кресла, наблюдая, как горничная подходит к двери. Дана не успела. Дверь резко распахнулась, и появился лорд Скоггард. Взвизгнув, горничная отскочила в сторону.
— Иди к себе, Дана. — Облизнув сухие губы, Ула сдерживала дрожь в голосе. — Я
