Танец тьмы. Хроники чародейки - Нова Старр
— А если так? — Тия почувствовала его руку на своей ягодице. Она становилась настойчивее и заползала… ну, совсем в укромные уголки.
Даже пяти минут Тия не выдержала. И вот уже почувствовала, как отвечает на поцелуи, как её руки залазят в самые неожиданные места, как она выгибается, стонет, как опять он прорывает все преграды, становясь ею, а она становится им.
И это было настолько удивительное ощущение. Она не стиралась, наоборот, становилась цельной — той, по которой скучала, хоть и осознать причину этой тоски не могла.
«Боже, но почему он не может молчать?!» — Тия на этой мысли совсем ускользнула из реальности, растворяясь в объятиях такого чужого и такого любимого мужчины.
— 40.2— Братом ты был лучшим, — Тия набросилась на мужа на следующий день.
Проведённого ими бракосочетания было достаточно. Чьего-либо подтверждения со стороны ни в этих землях, ни на Тилуне не требовалось. Воли двух взрослых людей было совершенно достаточно.
— Муж должен держать жену в узде, а ты сильно распоясалась, — Злот улыбался, заложив руки за голову. Самодовольный зажравшийся кот.
Он бесил её!
— Ты меня бесишь, — так и заявила Тия.
— Или ко мне, любовь моя. Я исправлюсь.
И она шла, не могла устоять, потому что хотела чувствовать его дыхание, его губы, пальцы… его всего. Как можно больше. Как можно чаще. Вот бы ему заткнуть рот в другое время, потому что в процессе он шептал ласковые слова, говорил, как любит её. Он был совершенно другим, и она таяла, прощая всё, что он успевал наговорить в паузы. А потом вновь они начинали говорить…
Дела королевства были забыты и заброшены. Тятька Болотный рвал на себе волосы, враги уже вовсю трепали пограничные заставы, во дворце всё летело в тартары. А Тие и Злоту было наплевать. Они или любили друга, или ругались. Казалось, что оба этих процесса им нравятся совершенно одинаково.
— 40.3—На седьмой день стремительного замужества Тия спросила:
— А ты, случаем, не применял любовную магию?
Она сидела голой на краю кровати и пыталась поговорить с этим чурбаком.
Злот соглашался разговаривать только, когда она была в таком виде. Он любовался её плавными изгибами, точёной фигурой, шикарной грудью, манящей ложбинкой. Тия требовала, чтобы он не прикасался к ней во время беседы. Он слушался, но ел её глазами, иногда прося одну ногу поднять на кровать, или руками поправить волосы, или облизать губы. Отвечал он при этом часто невпопад, говоря, чтобы он сейчас сделал вместо разговоров: куснул, лизнул, провёл, погладил…
Тия минут через пять бесплодных попыток сдавалась, потому что ей хотелось, чтобы он это всё воплотил. Но сегодня она решила совершенно точно говорить, а не что-либо другое!
Поэтому манёвры Злота не удавались. Она сидела и говорила. Он тоже говорил о своём, но Тия терпела. Спустя час Злот взвыл:
— Дорогая! Мне опять становиться монахом?!
— Да, — жёстко ответила Тия, полуразвалившись в кресле. Она по-прежнему была обнажённой, а солнце ярко светило в покои, освещая каждый миллиметр её тела.
— Но что ты от меня хочешь?
— Правды. Полной. Нашёл лазейку и применил магию? Не бойся, сделанного не воротишь — не прибью. К тому же бы… захотела, не смогла бы, — она вздохнула. — А все мои попытки тебя побить заканчиваются одним — ты только рад будешь.
Злот довольно улыбнулся.
— Правда сложнее, чем ты думаешь.
Тия фыркнула:
— Я не настолько тупая, какой ты меня считаешь. Как-нибудь справлюсь и переварю. — А ты поверишь мне на слово и будешь доверять всю жизнь?
Тия кусала нижнюю губу — не от желания, а от сомнения. Действительно, поверит ли она ему. Плечи опустились.
— Раз, я теперь не чародейка, то придётся научиться доверять людям. Но ты мне поклянёшься! Самой страшной клятвой! Понял?!
Злот ухмыльнулся:
— Это я могу. Клянусь коленом пятой бабушки, что буду говорить правду и только правду.
Тия скрестила руки на груди:
— Так не пойдёт!
— Клянусь хвостом дохлой собаки.
— Неа.
Злот перебрал не меньше десятка вариантов — Тия отмела все и, наконец, предложила свой:
— Поклянись своей мужской силой! — выпалила она.
Злот побледнел:
— Я собирался рассказать тебе всю правду, но чуть позднее.
— Почему?
— Тоже позднее.
— Тогда позднее мы продолжим наше общение, а сейчас я пошла.
Злот вскрикнул:
— Нееет!
— Тогда клянись!
— Иди ко мне, дорогая, — взмолился он. — Я использую свою мужскую силу, а потом поклянусь тебе и расскажу всю правду.
Тия бросилась в объятия мужа. Она уже и так терпела из последних сил — её возбуждал один только его прищуренный взгляд, а когда он медленно облизывал губы… Ооооо! Голова отказывалась работать, так что Тия проявила бешеную силу воли в этом разговоре. И кто считает женщин слабым полом?
Глава 41, в которой Тия просыпается одна
— 41.1—Злот будто нарочно тянул время. Так медленно он ещё не любил Тию. То он был словно обезумивший лев, а сейчас неспешная черепаха. И от этого Тия стонала так громко, желая продолжения, страстно мечтая о кульминации, а она каждый раз наступала! Но не у него. И он после паузы продолжал ласки вновь. Тия царапала ногтями ему в спину, впивалась зубами в широкие плечи, выгибалась, как кошка, и молила его не останавливаться, потому что несмотря на то, что казалось, что она больше не выдержит, хотелось ещё. Опыт у Злота был невероятный, и он знал, как доставить женщине удовольствие. Сейчас Тия лежала на животе, а он закрыл её целиком сверху. Его ладони скользнули ей на грудь, а он двигался медленно, словно желая свести её с ума. Вот его пальцы переместились на бёдра. Он встал на колени и подтянул её к себе.
— Оооооо! — Тия уже вопила, а муж всё не останавливался.
Спустя вечность они упали оба, мокрые от пота, а тело Тии подрагивало. Она была измождена так сильно, что тут же заснула, чувствуя руку мужу на своём бедре, а, когда проснулась, Злота не было.
— 41.2—Беганье по комнате, оханье и причитание… Тия за эти пять минут пережила многое. Она никогда не боялась, считая, что ей всё по плечу. Но с уходом таких привычных способностей всё изменилось. Она перестала быть всесильной и всемогущей, а стала слабой и зависимой. И от кого? От мужика!
Если быть точнее, то от любимого мужчины. Но что это меняло? Она знала про него одно, что он вертихвост. По-простому бабник, каких свет не видывал. Она была для него проигрышем, манящей конфеткой, которую хотелось попробовать, призом, который он не
