Цитадель: дочь света - Марианна Красовская
– Есть, – продемонстрировала я свою голову эльфу. – Говорят, даже неплохая.
– На вид ничего, – великодушно заявил эльф. – А вот внутри не очень. Как тыква. Пустая.
– Сам ты тыква, – буркнула я. – Я, может, с себя подозрения снимала. Я, может, хотела им сказать, что я про них все знаю.
– Ну и как? – ухмыльнулся эльф. – Сказала?
– А то! Жаль, судья не признался…
– А ты ждала, что тебя под белы рученьки возьмут и в совет Трибунала доставят?
– Что-то вроде того, – кивнула я. – Или, как минимум, оборотней отзовут.
– Ага, щас, – фыркнула Ола. – Кто бы ни послал оборотней, если он связан с Трибуналом, он усилит погоню. Это я тебе как представитель клана Багряного листа говорю.
– Пророки! – удивленно воскликнул Аарон, хлопнув в ладоши. – У Багряного листа дар пророчества!
– Помимо Водящих Души, – кивнула Ола, лучезарно улыбнувшись. – А у клана Трилистника и Цветущей Вишни – целители.
– А у Синиц и Горных Барсов – языки, – усмехнулся эльф.
– Слишком длинные? – не удержалась я.
– Нет, иностранные, – улыбнулся эльф. – Они такие – живут, живут, а потом раз – и заговорят на иных языках – кто на древних, кто на современных, а кто и на несуществующих.
– Э-э-э… – озадачено протянула я. – Это шутка?
– Нет, – сжалилась Ола. – Это дары. Бывает дар пророчества, бывает дар языков, бывает целительства, бывает учительства… Есть судьи, видящие ложь и истину. Ну есть попроще – огородники, животноводы, травники. А есть служители любви – особые люди, в смысле эльфы, избранные. Они идут в тюрьмы, в больницы, в монастыри – человеческие, конечно, и служат там.
– А простые эльфы, без даров, есть? – растерянно спросила я.
– Сколько угодно, – улыбнулся Аарон. – Правда, они скорее ленивые, чем без даров. Потому что у каждого есть талант. Не все только хотят его развивать.
– Кто имеет, тому дано будет. А кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь, – пробормотала я.
– Почему ты так сказала? – резко спросил эльф.
– Это не я сказала. Это сказал Иисус.
– Кто такой Иисус? А! Божья Искра вашего мира! Павел говорил…
– Божий сын нашего мира.
– Может быть, – не стал отрицать эльф. – Божий сын, Воплощенное слово, Искра, от Божественного огня отделившаяся, и в него же вернувшаяся… Много бы я отдал за вашу священную книгу. А кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь… Красиво.
– И верно, – кивнула Ола. – Так и есть – у кого-то множество даров, и еще что-то прибавляется, а у кого-то пустота… Вон Аарон и целитель, и священник, и травник, и служитель любви.
– А у тебя только пророчество? – поинтересовался зардевшийся эльф.
– Шутишь? – грустно усмехнулась Ола. – Ничего у меня не было, ничегошеньки. Ой, нет – музыкальный разве что. Но это так, баловство.
– А ну, спой! – потребовал эльф.
Ола легко пожала плечами, наклонила голову задумчиво, а потом и в самом деле запела.
Да, именно Песнь Жизни. На староэльфийском.
Как она пела! Ангелы в небесах, наверное, плакали от зависти! Глубокий грудной голос наполнил комнату, выплеснулся из окна. Начала она тихо, но почти сразу вошла в силу. Да, мы не удержались. Мы запели вместе с ней. Мой слабенький голосок даже как-то обрел силу рядом с её контральто. Только я подвывала там, где она с легкостью брала высокие ноты.
Песня закончилась. Мы с Аароном и Павлом (он сразу же зашел, услышав песню) стояли потрясенные.
Баловство! Баловство? Да мне б твой голос, голубушка, я б уже давно народной артисткой была!
Павел молча подошел к жене (на руках спящая Сола, за окном, кстати, ночь), взял её за шею (она чуть выше его даже босая), наклонил её голову и крепко поцеловал. Ола не сопротивлялась.
– А если я выть начну? – раздалось ворчание из-под стола. – Идите уже спать, надоели!
Мы засмеялись с облегчением. Геракл своим рыком снял неестественное напряжение, и мы спокойно разошлись спать.
***
Утро началось значительно раньше, чем мне бы хотелось. В дверь стучали так, что она ходила ходуном. Раздраженный Аарон в одних кальсонах пошел открывать. Сюрприз! За дверью был вчерашний судья.
– Быстро одевайтесь! – отрывисто скомандовал он. – И бегом из города. Вас ищут.
– Кто? – спросил Аарон напряженно.
– Будь я проклят, если знаю, – ответил судья раздраженно. – Но непременно узнаю, будь уверен. Лошади на улице, самые лучшие, которые есть в городе. Ну, шевелитесь! Пришла депеша, вас взять живыми или мертвыми! А это еще что за чудо?
Мы обернулись. В дверях стояла Ола, невыносимо прекрасная. Темные вьющиеся волосы спадают до пояса, лоб высокий, чистый (ни следа от вчерашних ран), глаза огромные, сверкающие, золотистые как у волчицы, едва ли не светятся. Ни разу не красные. И на негру уже не похожа, так – сильно загорелая. А ушки-то, ушки-то эльфийские, остренькие!
– А это ведьма, – просветил удивленно хлопающего глазами судью эльф. – Приговоренная. Бывшая эльфийка.
– Но глаза!
– Мы пытаемся её вытащить, – пояснила я. – Как видите, пока вполне успешно.
– А! Так это вы тут вчера пели? – сообразил судья. – Песня жизни? Оригинально! Вы, господа, маньяки! Психи! По вам больница плачет! Вытаскивать с той стороны тьмы песней жизни – это ж надо додуматься! Не удивительно, что вас, таких умных, с собаками ищут.
– Все же ищут? – вздохнула я. – А вчера вы говорили…
– Полно! – махнул рукой судья. – Вчера было вчера. А ночью уже гонец прибыл. Ворота скоро закроют, ваш шанс сбежать есть только благодаря бюрократии. Я гонца к главе направил, а глава думает долго, советуется… Хотите успеть – проваливайте быстро.
Аарон посмотрел на меня, я на Аарона. Хотим ли мы сбежать? Мы даже и не знаем…
– Быстро сваливаем, – скомандовал Павел из-за дверей. – Вы, я думаю, с КГБ никогда не сталкивались, и в Союзе не жили. А уж про российскую милицию вообще молчу. Там сначала по мордасам надают и пару ребер сломают, потом только спросят, где ты был в прошлом году в ночь на полнолуние. Мы к эльфам зачем едем – за крышей. Вот и поехали.
Возможно, Павел и прав. Он, в конце концов, со спецслужбами работал, недаром из СССР вырваться смог.
– Что скажешь, провидица? – спросил у Олы Аарон.
– Надо уходить, – спокойно сказала женщина. – Павел прав. Меня уж точно слушать не будут, а Галла ничья. Её заберут, и никто не заметит. Павел тем более никто. Аарон – чокнутый эльф. Он тоже… почти никто. Разве что его отпустят…
– Но Оскар, Цитадель…
