Звезда негодяя - Лариса Петровичева
Эмма не поняла, что это было: не видение, не мечта, нечто очень реальное, словно она и вправду каким-то образом сумела прорваться к Коннору. Чувствуя, как сердце стучит все быстрее, Эмма окликнула его:
– Коннор! – но он не шевельнулся. Зато в ее голове сразу же зазвучал другой голос, испуганный и удивленный:
– Эмма? – спросил Тавиэль. – Ты жива?
***
– Эмма?
Коннор вскочил так, словно его ударили. Шеф Брауни, которого оставили дозорным, удивленно смотрел на Тавиэля, не сводя с него пистолета. А эльф тем временем сидел, привалившись к стене, и выглядел так, словно находился при смерти: лицо посерело, глаза сделались тусклыми, словно грязное стекло и из приоткрытого рта потянулась ниточка слюны.
«Отходит? – подумал Коннор. – Ну все, вот и добрались до подземного царства. Поцеловали пробой, пошагали домой».
Ему никогда еще не было настолько досадно и горько. И надо было шефу Брауни стрелять! Вдвоем они бы упаковали Тавиэля и без стрельбы.
– Эмма? – повторил Тавиэль, и его лицо едва заметно дрогнуло, словно, блуждая где-то вдалеке от этого места, он удивленно понял, что происходит. – Ты жива?
Задав вопрос, он замер так, словно вслушивался в ответ. Коннор опустился на землю рядом с ним, всмотрелся в глаза – ничего, пустота.
Бредит. Или же правда слышит голос Эммы?
– Да, я жива, – ответил Тавиэль сам себе, и в его голосе проступили знакомые интонации, словно это Эмма отвечала на вопрос. – Где вы? Там Коннор рядом с тобой? Я, кажется, вижу его.
– Медиум? Он что, медиум? – прошептал шеф Брауни, удивленно глядя то на Тавиэля, то на Коннора. Коннор пожал плечами. Медиумов не бывает: все, кто хоть как-то телепатически общался с людьми на расстоянии, оказывались шарлатанами. Но каким-то образом эльф смог вступить в контакт с Эммой – может, магия исконных земель фейери помогла.
Неважно. Сейчас нет смысла рассуждать, как это случилось. Главное, между ними возникла связь, и можно попытаться узнать хоть что-нибудь. Тавиэль не притворялся и не валял дурака: Коннор чувствовал это, а своему чутью он привык доверять.
– Мы идем к ней, – произнес Коннор. – Скажи, что мы идем к ней. Все хорошо.
Ему стало легче. Он, кажется, даже стал дышать глубже.
– Мы идем к тебе, все хорошо, – послушно повторил Тавиэль. – Где ты находишься? Кто рядом с тобой?
И он застыл, слушая ответ. Коннор ждал и молился, хотя особенно никогда не верил в молитвы: лишь бы только их связь не оборвалась, лишь бы только они успели услышать ответы! Хоть какую-нибудь зацепку получить!
– Я в комнате без дверей, – прошептал Тавиэль, и Коннор увидел, что его повязка снова начинает набухать от крови. – Меня забрал Келевин, мой дядя. Я действительно дочь Галхаада… – эльф дернул головой и сказал уже четче, своим голосом без интонаций Эммы: – Келевин, Первый всадник. Не зли его, Эмма. Он…
Тавиэль не договорил. Его глаза потемнели, закатились под веки, и эльф обмяк на земле, потеряв сознание. Шеф Брауни вздохнул, склонился над Тавиэлем и поднес к его губам фляжку.
– Ну-ка, давай, парень, попей. Так-то оно сподручнее будет.
Крепкое содержимое фляжки действительно ускорило реанимационные мероприятия – вскоре Тавиэль пришел в себя и какое-то время бессмысленно хлопал глазами на огонек, круживший под потолком их укрытия. Коннор похлопал его по щеке, и тусклые глаза прояснились.
– Кто такой Первый всадник? – спросил Коннор. Тавиэль кашлянул, брезгливо вытер рот и ответил:
– По меркам вашего мира это министр обороны. Один из высших владык.
Шеф Брауни невольно присвистнул.
– Ничего себе у Эммы родня нашлась, – покачал он головой. – То никого не было, а то поглядите-ка! Мастер над болью, Первый всадник… Вот, значит, на кого ты работаешь!
Было видно, что шеф Брауни не верит в то, что эльф как-то сумел выйти на связь с Эммой и считает все это дурным любительским спектаклем. Тавиэль одарил его тяжелым взглядом и ответил:
– Если бы не он, я бы с вами сейчас не разговаривал, шеф. Его брат собирался отрезать мне не только уши, а Келевин заступился.
– Ну конечно, – усмехнулся Коннор. – Ему ведь нужен подручный в мире людей. Какие ты еще обстряпывал дела под прикрытием своего магазина с тряпьем?
Ноздри Тавиэля нервно дрогнули – он с трудом сдерживал гнев. Коннор почти видел, как над его головой начинают плавать искры: эльф готов был броситься в драку – хорошо, что рана позволяла ему лишь свирепо смотреть, а не пускать в ход кулаки.
Клилад Осборн тоже был помощником фейери. Возможно, они ненавидят и презирают людей только на словах – а дела ведут самые разные.
– А я давно говорил, что фейери не только девок портят и устраивают охоту на Йолле! – важно заявил шеф Брауни. – Ну не могут они просто плевать на нас! Людей-то все больше, и оружие у нас все лучше. А ну, как однажды захотим их выкурить из-под земли?
Теперь во взгляде Тавиэля было лишь презрение к ничтожному человечишке – пусть изувеченный, пусть лишенный дома, но он все же оставался фейери, хоть и назывался теперь по-другому.
– Вы чушь несете, шеф, – сказал Тавиэль. – Не стоит так часто прикладываться к вашей фляге.
– Зачем он забрал Эмму? – спросил Коннор и слегка толкнул Тавиэля в раненое плечо. По лицу эльфа тотчас же разлилась восковая бледность, и он едва слышно пробормотал:
– Не трогайте меня, прошу вас. Я едва держусь.
– Я вижу, – ответил Коннор. – Зачем Первому всаднику человеческая девчонка? Ну получеловеческая, ладно. Это с учетом того, как замечательно вы к нам относитесь. Он собирается использовать Эмму. Как?
Тавиэль улыбнулся – Коннор не раз видел эту улыбку в допросных и понял, что ничего не узнает. Эльф и рад был бы рассказать допросчику правду, но эта правда была информацией не его уровня.
– Я не знаю, – искренне ответил Тавиэль, и Коннор понял, что он не врет. – Первый всадник мне не докладывается. Моей задачей было лишь бросить шар его заклинания и лишить вас магии. Все.
– В любом случае она пока жива, вот и слава Богу, – подал голос шеф Брауни. – Что это за комната без дверей?
Тавиэль пожал плечами. Коннор вздохнул и сунулся в вещмешок
