Не проси моей любви (СИ) - Светлана Рыжехвост
«Значит, тобой можно управлять», я склонила голову, чтобы скрыть выражение глаз. «Значит, главное не спорить с тем, что я — твоя девушка. Остальное можно скорректировать».
Только вот через сколько я сама сойду с ума? Как долго мне удастся водить его за нос?
Спальня. Мрачно-багровые тона, состаренное золото — тут я выполнила все пожелания клиента. Он попросил сделать гостевую спальню, ту, в которой я проснулась, «на вкус настоящего дизайнера», а вот хозяйская делалась под его запросы.
От вида витых столбиков (цельная древесина, изготовлено на заказ) мне стало дурно. По спине пробежала стая мерзеньких мурашек и я, подлетев к шкафу резко распахнула дверцы. Первым делом я натянула белье, вырвав его из упаковки. Следом штаны, и только после этого, воровато оглядевшись, я сняла с себя бежевое платье и поспешно натянула бюстгалтер, а следом свитер с высоким горлом.
Только после этого я почувствовала себя хоть немного лучше.
Мытье полов никогда не было моим любимым занятием. Но в разряд ненавистных оно перешло только сейчас — Александр, сложив руки на груди, наблюдал за мной. Тыкал в плохо промытые места и нудел о вреде болезнетворных бактерий.
— Кстати, я проверил твою сумку. Телефон пока останется у меня — ты установила слишком много вредных приложений. А вот косметичку можешь забрать. Мне нравится, когда ты накрашена.
Уставившись в мокрый пол, я приказала себе заткнуться и в ответ на этот спич просто кивнула.
С мытьем пола я закончила только часа через три. Серьезно, он заставил меня подвинуть все, что подвинулось! И сунуть руку туда, куда засунулось. Но, с другой стороны, лучше уж так.
В любом случае, мытье пола завершилось на позитивной ноте — он пообещал, что завтра мне поможет. Ведь пол нужно мыть каждый день.
Он дернулся не договорив — зазвонил его телефон.
Посмотрев в экран, он недовольно скривился и вышел из гостиной. Плюнув на все, я бросилась следом и жадно прислушивалась к разговору. Он явно общался с матерью, которая предупредила его о том, что… Что им заинтересовалась полиция?
«Они могут быть живы», эта мысль парализовала меня, но лишь на мгновение.
«Я должна подать весточку, но как?!».
Времени у меня всего-ничего, с матерью он всегда разговаривает быстро! Думай, Тома, думай!
Взгляд упал на косметичку. Намазать губы и поцеловать его в щеку? Так мало ли с кем он был. Что там еще полезного?
Полезного там было чуть меньше, чем ничего. Косметика, духи и мой долбанный браслет. Браслет! С гравировкой! И духи!
«Куда? Куда его прицепить так, чтобы Сашка не заметил, но остальные не пропустили?»
Подхватив свои духи и браслет, я выскользнула в коридор. Сашка тут же ушел в кухню и прикрыл за собой дверь. Вот и молодец, вот и умница.
Дальше я действовала быстро. Прицепила браслет на «собачку» его куртки. Не на основную молнию, а на карман. Затем пшикнула духами — у меня редкий аромат, это должно привлечь внимание. И, чтобы не спалиться, пшикнула и на себя. После чего метнулась в туалет и спустила воду. Якобы, в коридор я вышла ради этого. После перешла в ванную, где тщательно помыла руки. И поняла, что выходить мне нельзя — безумный взгляд, лихорадочный румянец и дикая улыбка в уголках губ. Неужели у меня есть шанс?! Или это будет лишь пытка надеждой?!
— Мариночка, выходи, — громко произнес Сашка. — Мне нужно уехать, но я не могу оставить тебя вот так просто.
Он увел меня в спальню и, нехорошо улыбнувшись, спросил:
— Сама ляжешь или заставить?
— Сама, — сдержанно ответила я. — Хотя ты мог бы просто связать мне руки за спиной. Так бы я смогла почитать, или телевизор посмотреть.
— Нечего тебе читать и смотреть, — отрезал он. — Весь сор в твоей голове от переизбытка вредной информации. Ложись!
Вздрогнув, я прикусила губу и легла на постель. Он вытащил веревки и ловко привязал мои руки и ноги. Это будут самые долгие, самые страшные часы в моей жизни.
— А если ты не вернешься? Что будет со мной?
— Любящие люди не живут друг без друга, — ласково произнес он. — Так что ты последуешь за мной, а я просто тебя немного подожду.
Наклонившись, он оставил у меня на щеке омерзительный, слюнявый поцелуй. И все мои невеликие духовные силы ушли на то, чтобы не передернуться. Чтобы не выдать, насколько он мне омерзителен. Насколько мне тошно от его вида и запаха. И насколько мне страшно оставаться одной.
Он вышел из спальни, пошуршал в коридоре, затем раздался громкий щелчок и все погрузилось во тьму.
«А ведь если его посадят, ну хотя бы на трое суток, этого времени мне хватит, чтобы умереть от обезвоживания», пронеслось у меня в голове.
«Стоп, Тома, подумай о чем-нибудь хорошем», приказала я себе. «Если тебя найдут, то ты сменишь место жительства. Это будет дом в защищенном поселке и плевать, сколько это будет стоить».
Но ни о чем хорошем думать не получалось. Я вновь и вновь гоняла в голове мысли о папе и Глебе. Пусть они будут живы, ну пожалуйста!
Я начинала плакать, потом уставала и затихала. Потом вновь все шло по кругу. Я постоянно дергала руками и ногами — вдруг получится избавиться от веревок? Не получалось.
В груди пекло так, будто я снова, как в детстве, оказалась на грани жизни и смерти. Тогда я страшно простыла и мама с папой дежурили у моей постели. Отчего-то никто не отвез меня в больницу. Но все эти вопросы забылись, ведь едва я выздоровела они разошлись.
Мерно дыша, я пыталась усмирить боль, но становилось только хуже. И вдруг из груди боль и жар переместились в руки и…
Непроглядная темнота осветилась колдовским светом! Я… это я сделала?!
Но разлеживаться было некогда — надо потушить кровать. Иначе я просто задохнусь в дыму.
И вот я сижу на разворошенном и обугленном белье и… И тупо рассматриваю свои светящиеся ладони. Я одаренная. Одаренная.
«Если я убью эту тварь — меня казнят», пришла в голову мысль. «Потрафят человеческой части теневого саммита».
«Отставить лишние мысли», отдала я себе приказ и принялась выбираться в коридор. От рук было не так много света, так что… Приходилось едва ли не ползти. А потом… Потом странное чувство исчезло и я осталась с погасшими руками и холодком в области сердца.
«Магическое истощение», предположила я и расхохоталась. Слабосилок не многим лучше выбраковки. Беспомощная. Почти бездарная.
