Ольга Грибова - Реквием. День гнева
На пару с сумерками сгущалась Евина тревога, возрастая с каждым движением минутной стрелки.
— Уже поздно. Мне пора возвращаться к себе. Не хочу нарваться на Сергея, — сказал Макс, но не двинулся с места. Его рука по-прежнему покоилась на талии Евы, он мягко прижимал ее к себе, стараясь не тревожить раненый бок.
— Всего-то половина одиннадцатого. Детское время, — протянула она. — Побудь еще часик.
Ева перевернулась на живот и обвила руками его шею, рассчитывая ласками удержать парня, но он был непреклонен.
Макс выпутался из объятий и поднялся с кровати:
— Мне действительно пора. Сергей не обрадуется, если узнает, что я весь день провел у тебя. Ни к чему злить демона Зенита.
Ева поджала губы, но не возразила. Эгоистично из-за прихоти подвергать Макса опасности. После сцены с Викой, когда Сергей едва не разбил ей лицо, Ева открыла в себе небывалую тягу к послушанию.
После ухода Макса стало тихо, даже шелест листвы за окном можно было расслышать. Ева включила ночник, разгоняя темноту, и сумрак отступил за пределы комнаты. Она заперла окно на щеколду и задернула шторы. В собственной спальне она в безопасности — Ева твердила это снова и снова, но беспокойству было плевать на самовнушение.
Подойдя к зеркалу, она оголила живот. Шрам практически рассосался. Лишь нежно-розовая кожа на месте пореза напоминала о недавней встрече с ножом. Она провела рукой по гладкому боку. На восстановление ушел день − супермен умер бы от зависти.
От скрежета она подпрыгнула на месте и чуть не прикусила язык. Звук повторился: кто-то скребся в дверь спальни.
— Войдите, — прошептала Ева. Кем бы ни был посетитель, он хотел остаться замеченным жильцами дома.
В комнату проскользнула Вика. Сам факт позднего визита Войны был чем-то выдающимся, но куда сильнее Еву поразил второй гость. От удивления она открыла рот, наверняка выглядя глупо: стоит посреди комнаты в пижаме с зайчиками с распахнутым ртом и глазами навыкате. Так ведь Вика привела к ней Рому!
Парень сгреб Еву в охапку и прижал к груди.
— До чего я рад, что ты жива и здорова!
— Как ты сюда попал?
— Меня Вика впустила.
— Но почему?! — вопрос был адресован Виктории.
Последняя крутилась в облюбованном ею компьютерном кресле. Поймав на себе полный шока взгляд Евы, она просияла улыбкой:
— Захотелось.
— С чего вдруг? — Ева была рада видеть друга, но поступок Войны взволновал ее больше всех в мире встреч. Подругами их нельзя назвать. У Вики нет причин помогать ей, если только она не задумала очередную пакость.
— Ох, ну в кого ты такая зануда? — спросила Вика. — Мы слегка повздорили с Сергеем. Если честно, он порядком меня достал. Вот я и решила подпортить ему жизнь. Пусть в другой раз хорошенько подумает, прежде чем мне угрожать.
— Ты привела Рому ко мне, чтобы отомстить Сергею?
— Представь себе, да, — Вика легко, как будто законы гравитации на нее не действовали, вскочила с кресла. — Только не строй иллюзий, я сделала это не ради тебя. Как, кстати, поживает твой бок? — она ткнула пальцем аккурат в место, куда пришелся удар ножа. Хоть рана и затянулась, боль пронзила Еву, и она побледнела. — Ой, — Вика неправдоподобно изобразила сострадание, — неужели еще болит? Тогда тебе лучше прилечь, а я, пожалуй, пойду.
Перед уходом Вика вернула Еве сотовый и сказала, обращаясь к Роме:
— Выход найдешь сам.
Дверь закрылась, и Ева набросилась на парня:
— С какой стати ты ей доверился? Разве не ясно, что она нарочно заманила тебя в дом? Возможно, сейчас она докладывает Сергею о лазутчике.
— Она этого не сделает, — покачал головой Рома.
— Почему нет? Это шанс выслужиться перед ним.
— Она рассчитывает, что Сергей сам меня поймает, когда я буду выбираться отсюда, — пояснил он.
— И ты, зная это, все равно пошел на риск?
— Никакого риска нет. Неужели ты думаешь, я бы сунулся в стан врага без плана отхода?
Когда ее родной дом превратился в «стан врага»? Где произошел сбой в мировой программе, кардинально изменивший ее жизнь? Устало прикрыв глаза, Ева опустилась на пуфик.
— Столько всего случилось за последние недели, — начала она издалека. — Я многое должна тебе рассказать.
— Я слушаю.
— Это непросто.
Рома присел на корточки перед Евой и заглянул ей в глаза.
— Если ты прикидываешь, как сказать мне, что ты — всадник по имени Тьма, не утруждайся. Я в курсе.
— Но откуда? — вечер не переставал преподносить сюрпризы.
Рома потер переносицу, собираясь с мыслями. Ева не подгоняла, зная, как нелегко даются признания.
Когда он заговорил, каждое произнесенное им слово переворачивало прошлое Евы с ног на голову. Все, что она знала и во что верила, разбилось подобно оконному стеклу от влетевшего в него футбольного мяча.
— Мои родители принадлежали к тайному обществу под названием «Fratres Lucis» − «Братья света». Эта организация не так известна, как например тамплиеры, но именно благодаря своей секретности она просуществовала на протяжении многих веков.
— Постой, — перебила Ева, — ты тоже состоишь в братстве?
— Это вроде как наследственное, — проведя рукой по шее, Рома поднял волосы на затылке и повернулся к Еве спиной.
Впервые за годы их знакомства она увидела у него татуировку сзади на шее в виде большой буквы «Т». Волосы надежно скрывали ее от посторонних глаз.
— Что это? — она протянула руку, но не осмелилась коснуться тату.
— Это тау-крест, его еще называют крестом Антония, — Рома сел к ней лицом и пригладил взъерошенные волосы. — Это символ конца света.
— Конца света? — повторила Ева. История обретала смысл.
— Да, — кивнул Рома. — Братство хранит древнюю тайну: придет время и на земле родится тот, которому будет дана великая власть повести за собой демонов. Наша цель − остановить зло. Долгое время это была лишь легенда, пока не появилась ты. Мои родители должны были присматривать за тобой, но демоны убили их. Тогда их миссия перешла ко мне.
Ева отстранилась от того, кого еще днем считала другом. Кто этот человек? Была их дружба настоящей или она прикрытие для слежки за ней? А ведь она верила Роме, как никому другому!
Она соскользнула с пуфика и попятилась. Рома следовал за ней, уговаривая:
— Я всегда был на твоей стороне. Я хочу помочь тебе.
— Помочь мне? Но в чем? Может быть, умереть? — спросила Ева.
— Нет, разумеется, нет. Как ты могла это подумать?
— Что еще мне думать? Разве моя смерть не единственный способ остановить зло?
Ее заявление обескуражило Рому. Он прекратил наступление и с обидой посмотрел на нее.
