Марина Суржевская - Янтарь чужих воспоминаний
— Как ты себя чувствуешь? — девчонка подошла ближе мягко, неслышно, словно кошка. Я окинул ее внимательным взглядом и удивился. За месяц она изменилась. Немного, но явно. Исчезла сутулость, красный нос и изможденность. Осталась худоба, но теперь она плавная, текучая. Кошачья. И лицо с острыми высокими скулами, янтарными глазами и пухлыми губами — красиво. Я смотрю так пристально, что она останавливается и замирает, не понимая.
— Сколько прошло времени?
— Три дня.
Я прикидываю в голове. В хранилище знают, что я буду отсутствовать пять, значит, все в порядке.
— Как ты меня сюда затащила?
Попытался сесть, ощупав плотную повязку на боку. Она дернулась, пытаясь поддержать.
— Осторожно, ты много крови потерял. Сам дошел. Не помнишь?
Я покачал головой. После паука на потолке полный провал. Отвел ее руки, что цеплялись за меня, то ли придерживая, то ли не давая подняться, и откинул покрывало. Бедро тоже замотано. Одежды на мне нет. Она поняла и смутилась, но тут же сверкнула желтыми глазищами.
— Ты весь в крови был. Но сказал, что убьешь, если я вызову законников или врача. Не помнишь? Я тебя раздела.
— Я вижу, — хмыкнул я и спустил ноги с кровати.
— Ты куда?
— В душ.
— Тебе нельзя!
Я снова убрал ее руки, что пытались меня остановить, и осторожно встал, прислушиваясь к ощущениям. Слабость… Шагнул. Еще. Лили пыталась меня удержать и заставить вернуться в постель. В душе я включил горячую воду, лишь слегка разбавив холодной.
— Что ты делаешь? — девчонка застыла у стеклянной створки, изображая статую богини скорби. — Ты хочешь кровью истечь? Она только остановилась. Кай!
— Уйди, — посоветовал я, разматывая бинты. Она не ушла, так и стояла, поджав губы и укоризненно глядя на меня. Брызги воды оседали росой на синих волосах. Наверное, собиралась меня ловить, если я снова грохнусь.
Под повязкой на бедре порез затянулся неровным белым рубцом. На боку еще сочился, но тоже почти зажил. Кошачьи глаза девчонки стали круглыми от изумления.
— Но как… — она даже заикаться начала, — всего же три дня… как так?
Я посмотрел на ее острую грудь, натягивающую белую майку. И на губы.
— Янтарь в моей крови выжигает любую инфекцию, — пояснил, делая к ней шаг. — Заживляет раны. Делает мышцы сильнее. И желания — острее. Небольшая награда за ежедневный шаг в бездну.
Прижал ее к стеклу. Белая маечка намокла, впитав влагу моего тела. Я уперся ладонями в перегородку с двух сторон от ее головы.
— Не надо, — прошептала она.
— Что — не надо?
— Не надо… трогать меня.
— Тогда зачем ты меня зовешь? — я наклонил голову, почти касаясь ее губ. — Я ведь слышу. Ты забыла?
— Я не зову, — она облизала губы. Не нарочно, без намека, лишь от того, что они пересохли. И у меня перехватило дыхание, я прижался к ней всем телом, вдавливая в стекло и почти неосознанно сжимая ладони, желая ощутить под ними ее бедра. В медовых глазах расширился зрачок, сделав их темнее. Никакой стужи, теплые, живые и кошачьи.
— Зовешь… Думаешь. Постоянно. Даже когда сидишь в своем проклятом домике, ты думаешь обо мне. И сейчас тоже. У меня встает от того, что ты думаешь, синевласка. Хочешь посмотреть?
— Ты специально грубишь, — шепчет она, откидывая голову. — Специально. Чтобы я ушла.
— А ты уйдешь?
— А ты отпустишь?
Я усмехнулся. Хороший вопрос.
— Да. Отпущу.
В ее эмоциях что-то изменилось, появилась горечь. И она отпихнула меня.
— Да пошел ты, Кай…
Створка захлопнулась, оставляя меня во влажном, напитанном паром пространстве. Я встал под воду и резко повернул кран, стискивая зубы от потока ледяной воды, что обрушился на шею. Сам не знаю, зачем полез к ней. Снова эти проклятые воспоминания… На что-то дельное все равно сейчас не способен, может, просто зацепили ее эмоции — острые, пряные и нежные… Глупая девчонка действительно за меня переживала. Переживала не об источнике дохода и сытой жизни, который можно потерять, а волновалась о человеке. И она думала обо мне, в этом я не соврал. Порой меня эти мысли даже забавляли.
Еще одна бабочка, желающая сгореть.
Хорошо, что она обиделась.
Женщины не хотят свободы… они хотят, чтобы их держали крепко, изо всех сил, и никогда не отпускали.
Глупая синевласка.
* * *Осень
— Кристина, ты одна и так поздно? Где твой водитель? — голос Хантера вывел ее из задумчивости.
— Решила прогуляться, — она покосилась на пристроившегося рядом мужчину. Снова в темной куртке нараспашку и джинсах, руки прячет в карманах.
— Где ты пропадал? — Крис тоже перевела взгляд на статуи основателей, мимо которых они шли.
— Да особо нигде… Дело сложное попалось, следы собирать пришлось со всеми усилителями…
— Убийство?
— Нет, кража. Древние рукописи из всеобщей библиотеки.
— Что-то секретное?
— Было бы секретное, я бы тебе не рассказывал, — по его губам скользнула знакомая мальчишеская улыбка. Но быстро погасла. — Ничего тайного. Обычные старые фолианты, сборники стихов и сказок, напечатанные давным-давно. Дорогие, но не глобально. Следы там слабые, вот и пытаюсь разобраться, найти хоть что-то.
— Выглядишь уставшим, — негромко сказала Крис.
— Мне казалось, что девушкам нравится легкая небритость и помятость, — усмехнулся он. — А ты воздухом решила подышать после затхлости нашего кладбища воспоминаний?
— В народе, вроде, величают храмом, — хмыкнула Крис.
— Ну так нам изнутри виднее, — Хантер помолчал, искоса глянул на девушку. — Как Шелд? Еще не надел на тебя ошейник и не приковал цепью к рабочему месту?
— Что за глупость? — изумилась Крис. — Напротив, он очень лоялен. И на мои огрехи смотрит сквозь пальцы. Я сегодня перепутала опись следов, внесла неправильно данные, так он лишь указал на ошибку, и только. Даже голос не повысил.
— Ну, криков ты от него вряд ли дождешься, — Хантер пожал плечами. — С выдержкой у него все в порядке, холоднее только Орин и статуя Первого Измененного.
— А мне лорд Дартер вчера кусты постриг… — задумчиво протянула Кристина. И нахмурилась, заметив злость в глазах ее сопровождающего. Или это свет желтого фонаря добавил хищного блеска темным глазам мужчины?
— Надо же, — рассмеялся он вполне весело, и Кристина решила, что ей показалось. — Хотел бы я посмотреть на это зрелище. Хотя допускаю, что аристократов и этому учат, наряду с верховой ездой и фехтованием.
— Я слышала о его семье. Влиятельные господа… — Крис старалась говорить равнодушно, не выдавая собственного интереса.
