Лиза Смит - Одержимость

—  Я  не  хочу  говорить  о  нем.

—  Отлично.  Давай  поговорим  о  том,  что  ты  будешь  делать  сегодня  ночью.  Пойдешь  охотиться?  Найдешь  какую-нибудь  девушку,  гуляющую  в  одиночестве,  и  схватишь  ее?  —  Кейтлин  приближалась,  пока  говорила.  Несмотря  на  тусклое  освещение,  она  увидела,  как  лицо  Габриэля  мгновенно  стало  осторожным.

«Вот,  —  подумала  она.  —  Все,  что  мне  нужно  сделать,  подобраться  достаточно  близко,  его  контроль  близок  к  тому,  чтобы  исчезнуть».

Габриэль  ничего  не  сказал,  поэтому  она  продолжила:

—  Кем  бы  она  ни  была,  она  не  поймет,  что  ты  делаешь.  Девушка  будет  бороться  с  тобой  и  это  только  ранит  ее.  А  быть  может,  у  нее  будет  недостаточно  энергии,  поэтому,  возможно,  ты  ее  убьешь…

Кейтлин  теперь  была  уже  очень  близко.  Она  могла  видеть  глаза  Габриэля,  видеть  в  них  мучительную  борьбу.  Она  могла  почувствовать  быстро  вспыхнувшую  и  тут  же  скрытую  мысль:  «Опасность».  Тихо  она  сказала:

—  Разве  ты  хочешь,  чтобы  это  произошло?

Мускул  на  его  подбородке  дрогнул.

—  Ты  же  знаешь,  что  нет,  —  раздраженно  ответил  он,  так  же  тихо,  как  она.  —  Но  другого  выбора  нет…

—  О,  Габриэль,  не  будь  дураком,  —  сказала  Кейтлин  и  обняла  его.

Он  умудрился  сопротивляться  ей  ровно  полторы  секунды.

Затем,  трясущимися  руками  он  убрал  с  ее  шеи  волосы.  Его  губы  уже  и  так  были  близки  к  этому  месту,  Кейтлин  наклонила  голову,  чтобы  облегчить  это  для  него.

Ощущение  чего-то  открывающегося,  распахивающегося…  и  затем  чего-то  высвобождающегося.  Чего-то,  подобного  электричеству  или  вспышке  света.  Кейтлин  расслабилась,  охотно  отдавая.

Она  ощутила,  как  ее  чувства  всплыли  ближе  к  поверхности,  как  кровь,  поднимающаяся  к  поверхности  разгоряченной  кожи.  Ее  забота  о  Габриэле,  ее  желание  помочь  ему.  Она  также  могла  ощутить  его  чувства.

И  только  тогда  она  осознала,  вспомнила,  какая  истинная  опасность  заключалась  в  этом.  Только  тогда  она  поняла,  что  же  означали  предупреждения  Габриэля.

Потому  что  Кейт  могла  чувствовать  то  же,  что  и  он.  И  вместе  с  благодарностью,  полным  удовлетворением  и  облегчением  там  были  и  другие  эмоции.  Признательность,  радость,  удивление,  и…  ох,  Боже  мой,  любовь…

Габриэль  любил  ее.

Она  могла  видеть  себя  в  его  мыслях.  Ее  образ,  настолько  скрытый  чарами,  с  неземной  привлекательностью,  что  она  едва  могла  узнать  себя.  Девушка  с  рыже-золотистыми  волосами,  похожими  на  след  метеора,  и  дымчато-голубыми  глазами  с  необычными  кольцами  в  них.  Экзотичное  создание,  горящее  как  интенсивное  пламя.  Больше  похожа  на  ведьму,  чем  на  человека.

Как  же  она  могла  быть  такой  дурой?

Ей  никогда  не  приходило  в  голову,  что  Габриэль,  вспыльчивый  недотрога  Габриэль,  мог  вообще  в  кого-то  влюбиться.  Он  изменился  с  тех  пор,  как  полюбил  Айрис,  а  потом  убил  ее.  Он  стал  слишком  суровым,  слишком  ожесточенным.

Только  вот  на  самом  деле  он  не  стал  таким.

Возможность  недопонимания  была  исключена…

Кейтлин  отчетливо  могла  ощущать  его  эмоции,  она  была  окружена  ими,  погружена  в  них,  два  дня  воздержания  от  потребления  энергии,  его  контроль  распался,  и  его  барьеры  совсем  исчезли.  Он  понял,  что  именно  она  видела,  но  не  мог  это  остановить,  потому  что  он  отчаянно  нуждался  в  энергии,  чтобы  бороться.

У  Кейтлин  возникло  ощущение,  что  они  пристально  смотрят  друг  на  друга  через  узкую  расщелину,  оба  замерли  на  одном  месте,  неспособные  спрятаться  друг  от  друга.  Она  видела  обнаженную  душу  Габриэля.  И  это  было  неправильно,  нечестно,  потому  что  она  знала,  что  он  видит  в  ней.  Дружбу  и  заботу,  и  все.  Она  не  могла  любить  Габриэля,  она  уже  была  влюблена…

Но  с  чувствами  Габриэля,  кружащимися  вокруг  нее,  обрушивающимися  на  них  двоих  подобно  шторму,  нарастающей  волне,  было  трудно  помнить  хоть  что-то.  Было  трудно  удерживать  хоть  какую-то  рациональную  мысль  в  голове.  Любовь  Габриэля  тянула  ее,  дергала  ее,  требуя  взаимности.  Чтобы  она  полностью  отдалась  чувству,  открылась  и  отдала  ему  все…

«Что  ты  с  ней  делаешь?»

Сердце  Кейтлин  остановилось.

Это  был  голос  Роба,  и  он  потряс  мир  Кейтлин,  подобно  удару  молнии.  Через  секунду  теплота  от  страсти  Габриэля,  словно  смытая  морской  волной,  исчезла.  Связь  между  ними  была  разорвана,  и  они  отпрянули  друг  от  друга…

«Как  виноватые  влюбленные»,  —  подумала  Кейтлин.

Роб  стоял  прямо  под  одним  из  кованных  железных  викторианских  фонарей.  Он  был  полностью  одет,  но  его  волосы  были  взъерошены  ото  сна,  как  львиная  грива.  Он  выглядел  сердитым  и  сбитым  с  толку.

И,  несмотря  на  свои  слова,  он  не  схватил  Габриэля  и  не  попытался  оттащить  их  друг  от  друга.  Это  означало  то,  что  он  знал.  Должно  быть,  он  почувствовал  по  сети,  что  на  Кейтлин  не  напали.

Возникла  долгая  пауза,  во  время  которой  троица  просто  стояла.

«Как  статуи,  —  безумно  думала  Кейтлин.  —  Соляные  столпы».  (Примечание:  Соляные  столбы  —  это  проявление  процесса  соляного  диапиризма.  При  больших  давлениях  соль  начинает  вести  себя  как  очень  вязкая  жидкость.  Из  областей  с  высоким  давлением  она  перетекает  в  области  с  низким,  образуя  там  скопления,  и,  как  результат,  начинает  стремиться  наружу,  выходя  на  поверхность  в  виде  столба,  или  горы.)  Она  знала,  что  каждая  секунда,  на  которую  она  откладывала  объяснение,  только  усугубляет  ситуацию.  Но  Кейт  все  еще  не  могла  поверить,  что  это  на  самом  деле  происходит.

Казалось,  Габриэль  тоже  был  в  шоке.  Он  стоял  так  же  парализовано,  как  и  Кейт,  его  серые  глаза  были  расширены.

Наконец,  Кейтлин  смогла  произнести  сквозь  пересохшие  губы:

—  Роб,  я  хотела  тебе  рассказать…

Ужасный  подбор  слов.  Лицо  Роба  побледнело,  а  его  золотые  глаза  стали  такими  темными,  что  фактически  потеряли  цвет.

—  Тебе  не  нужно,  —  произнес  он.  —  Я  видел.  —  Он  сглотнул  и  сказал  странным,  хриплым  голосом:  —  Я  понимаю.

Затем  он  быстро  повернулся  и  побежал.  Побежал  прочь.