Враг мой – муж мой - Анастасия Разумовская
Тёмные волосы, уверенность матери в том, что в её дочери проклятье, и смерть той, что обожала его больше жизни… Вот оно – плодородное поле, на котором взошло обильное семя ненависти брата.
– Я выйду за герцога Эйдэрда, отец. Завтра. Но во имя траура, позволь мне не облачаться в свадебное платье.
– И какое де платье ты наденешь? – проворчал король.
– То, в котором стою перед тобой. И это не обсуждается. Фиолетовый цвет подчеркнёт мой траур и будет приличен.
– Но ты уже не раз его надевала…
– Выйти замуж за потомка Юдарда – худшая из возможных примет, отец. А сейчас не мучайте себя мыслями – ложитесь спать. Завтра торжество. Я прошу вас отказаться от возможной пышности. И всё же, думаю, свадьба принцессы отнимет у вас много сил.
Он глянул на дочь снизу-вверх. В голубоватых глазах блеснули слёзы. Как же сейчас он был беспомощен!
Леолия подошла, наклонилась и поцеловала отца в лоб.
– Всё будет хорошо.
Он кивнул. Рассеяно, не слыша её слов. И снова впал в задумчивость. Леолия поняла, что, после смерти любимой жены, у Эстарма осталось одно лишь королевство. И непутёвый сын, с которым король справиться не мог.
Она вышла из Оранжевого кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Идти в свои покои не хотелось. Там, за дверями спальни, улыбался мёртвой улыбкой призрачный Америс. Леолия задумчиво двинулась по коридору мимо молчаливых стражников, отдающих честь своей принцессе. Теперь – наследной принцессе.
Америс мёртв.
Убийца жив. И ищет возможности продолжить своё дело. Он явно не планировал смерть принца, ведь яд находился в кубке короля…
Кто-то расчищал путь Амерису? Но тогда почему принц не знал об этом?
Или хотят уничтожить всю династию Тэйсголингов? Всю династию – звучит слишком громко. Их осталось двое – Леолия и её отец.
За спиной послышались шаги. Леолия вздрогнула.
Это смерть идёт за ней. Но на этот раз они встретятся лицом к лицу. Принцесса больше не станет убегать от судьбы!
Леолия обернулась, гордо вскинула подбородок и встретила огнём презрения приближающуюся громадную чёрную фигуру.
– Я обещал, что вы останетесь живы до свадьбы, – мрачный голос заставил сердце забиться сильнее, – но, похоже, вы делаете всё, чтобы я не сдержал моего слова.
Какого юдарда герцог делает в королевском дворце ночью?
– Я не думала, что вы следите за мной, – надменно произнесла она.
– Думать, по-видимому, вообще не ваше. Возвращайтесь в свои покои. Я поставил дополнительную стражу. Верный слуга пробует всю еду, которую вам приносят. Оставайтесь там, пока мы не найдём убийцу.
«А не ты ли тот, кого мы ищем?» – мрачно подумала Леолия. Скрестила руки на груди.
– Я пойду туда, куда захочу пойти. Когда вы станете моим мужем, даже тогда вы не посмеете мне указывать, где мне следует быть. Я – ваша принцесса.
Эйдэрд скрипнул зубами.
– Дрожащая от ужаса птичка решила изобразить из себя кота? – процедил он и шагнул к ней так, что девушка невольно попятилась.
– Не смейте… Нет! Немедленно отпустите меня! Что вы себе позволяете!
Но он не выпустил, и все попытки освободиться ни к чему не привели кроме того, что платье сбилось, обнажив ноги до колен. Герцог с принцессой на руках молча отправился по направлению к покоям королевской дочери.
Леолия всхлипнула. Ей вспомнился мёртвый Америс, скалящий зубы за дверью. Сейчас Эйдэрд отнесёт её туда, оставит одну и запретит страже выпускать строптивую невесту. И тогда…
– Пожалуйста, – прошептала она, дрожа, – не надо. Я боюсь его.
Эйдэрд остановился.
– Кого?
– Америса, – от стыда девушка вновь уткнулась в спасительный бархат. – Это глупо, я знаю. Но мне кажется, что он там, за дверью… что он… он…
Леолия задыхалась. Зачем она признается в таком перед этим ужасным человеком?! Только даёт повод ему смеяться над ней. Или того хуже – использовать её страхи против неё.
Эйдэрд коснулся её макушки носом. Не смеялся. Просто молчал. А затем развернулся к чёрной лестнице.
– Вам нужно выспаться перед завтрашними церемониями. Я думаю, кровать из сада ещё не убрали.
Сад встретил их ночной прохладой и пением соловьёв, как в старинном романе из библиотеки милосердных дев. Никто не знал, как в суровую обитель попадали такие фривольные книжки, однако, когда Леолия обнаружила их на дальних полках, они не выглядели нетронутыми: страницы были измяты, местами порваны. Когда брошенной принцессе было десять-двенадцать лет, она любила читать наивные взрослые сказки и представлять, как однажды к воротам обители явится прекрасный рыцарь на серебряном коне. За ней, конечно. И непременно ночью, в свете полной луны, пении соловьёв и аромате сирени. Серебряного коня не было, герцог не был прекрасен, принцем он тоже не являлся. Но всё остальное в наличии имелось: аромат отцветающих гроздьев, треск соловьиной братии и прекрасная-ужасная принцесса.
Кровать действительно нашлась всё на той же ирисовой клумбе. По-видимому, лекарь опасался ухудшения самочувствия пациентки.
– Отвернитесь, – потребовала Леолия, когда Эйдэрд опустил её на одеяло.
Герцог послушался. Удивительно.
Принцесса сняла с себя платье, затем все, кроме одной, нижние юбки. Корсет, зашнурованный сзади, самой снять было невозможно. Ничего, как-нибудь поспит в нём. Юркнула в кровать.
– Спокойной ночи, герцог, – намекнула прозрачно.
– Спокойной ночи, принцесса, – не понял намёка он, подошёл к стоящему недалеко креслу, тому самому, где Ларан застал её пробуждение, и опустился в него с явным намерением остаться.
– Вы можете идти.
– Могу, – согласился он, не двигаясь.
Леолия закусила губу, но переспорить Медведя?.. Видимо, невозможно.
Несколько минут она честно пыталась уснуть, но корсет давил немилосердно. Днём она почти не замечала его тисков, однако ночью… Лёгкие начали болеть от тесных китовых объятий. Леолия долго ворочалась, пытаясь устроиться как-нибудь так, чтобы корсет мешал сну по возможности меньше, и вдруг…
– Разрешите вам помочь.
Герцог откинул одеяло и наклонился к ней. Во рту тотчас пересохло, сердце гулко ударилось в рёбра.
– Не… – начала было она, но он легко перевернул её на живот и тотчас стал расшнуровывать корсет. Она дёрнулась было, но Медведь придавил её лапой. Пришлось покориться.
Когда корсетные оковы спали с сорочки, принцесса облегчённо вдохнула полной грудью. И тут же натянула одеяло почти до ушей.
– Какая гадость, – проворчал Эйдэрд, держа в руках проклятый пластинчатый дамский доспех. – В Медвежьем щите дамы не носят корсетов.
