Тайна Печатей - Ада Николаева
— Ты назвала меня воровкой? — спросила она не без издёвки в голосе.
— Да! — заявила громко. — Ты воровка!
— Не стоит судить всех по себе, Бронина, — фыркнула Камала. Довольная ухмылка на её лице превратилась в презрительную.
— По себе?.. — стушевалась я.
Взгляды присутствующих тотчас устремились к нам двоим. Почудилось, будто даже музыка начала играть тише, чтобы нас было лучше слышно.
— Да, по себе, — задрав нос и крестив на груди руки повторила девушка. — Не ты ли украла у меня должность старосты?
— Выиграла! — слишком истерично выплюнула я, не сдержав обиды от чувства несправедливости. — Не украла, а честно выиграла в голосовании!
— Неужели? — хмыкнула соперница. — Мы набрали поровну голосов, а что ты сделала для того, чтобы куратор отдала свой за тебя, м-м?
— Ничего! — я почувствовала, как начала терять позицию силы в нашем с ней споре.
— Как же. То-то куратор к тебе заглядывала, к остальным ведь нет. Думаешь, в общежитии что-то утаится? Ты ещё до начала учебного года начала подлизываться к администрации. Иначе как ты с твоим-то баллом смогла вернуться в Академию, м-м? — Камала пробежалась глазами по лицам собравшихся, словно обращаясь к ним, а не ко мне. — Мы все видели твой результат на стенде после экзамена. Тебе нас не провести.
Мне нечего на это ответить. Мой неуд был реален, как и посещения нашей комнаты куратором. Мадам Акрот и правда заходила несколько раз. Сначала дать мне зелье для перемещения в Средний мир, чтобы я могла встретиться с Костей, а затем, когда Каталина заколдовала салат Окси, после чего кожа сокурсницы позеленела. Вот только последнее никак не могло считаться нарушением или особым отношением, но и рассказывать о таком в присутствии одногруппников и магов было бы диким неуважением к Окси. Я не могла позволить ей пережить забытое унижение заново, чтобы только оправдать себя.
— Ты ничего не знаешь! — воскликнула я. — Зато я знаю, что ты украла моё платье! А это, между прочим, преступление!
— Боже, — театрально вздохнула Камала, — какая же ты жадная, Бронина. Разве на тебе нет платья?.. Ты прекрасно выглядишь, словно знала о бале заранее, но ни с кем не поделилась! Или это ты кого-то обворовала ради этого вечера? Девчонки целый день обменивались друг с другом вещами, чтобы привести себя в порядок и только тебя видно не было, а потом ты заявляешься на бал в этом роскошном наряде и смеешь мне что-то предъявлять?! Да на твоём фоне я бедная сиротка, которую лишили не только должности, но и спокойствия! Неужели ты не можешь оставить меня в покое всего на один вечер? Или тебе всегда нужно оказываться в центре внимания, даже вот таким гнусным способом?
— Что?.. — обомлела я, не зная, как мне на это реагировать. — Я же… мне…
И тут я запнулась, заметив, как сочувственно одногруппники смотрят на Камалу, переиначившую все факты. Я так не умела и ни за что бы не смогла сравниться с ней в этом сомнительном таланте.
Девушка не повышала голос, не краснела, а напротив вела себя спокойно и уверено в отличии от меня, кричащей и топающей на месте от удушающей злости. Я была права, но лишь в своих собственных глазах, в чужих же я видела себя мелочной истеричкой, набросившейся на ни в чём неповинную сокурсницу.
Руки сами собой опустились. Я не могла одолеть Камалу на этом поле боя, а потому была готова поднять белый флаг в тон моему кружевному наряду. В голове рождались противоречивые мысли. Может я и правда перегнула палку? Мне было в чём идти на бал, в отличии от большинства одногруппниц. Я почти поверила в это, пока Камала не развернулась, желая уйти, а подол платья не обнажил её загорелые ступни, на которых я узрела свои туфли, не найдя которых мне пришлось идти на вечер в кедах!
— Да это же мои туфли! Ты и их украла! — злость захлестнула меня по новой. — Или скажешь, и они были тебе нужнее?!
Я жестом привлекла всеобщее внимание к спортивной обуви на моих ногах. Однако резкий тон не смог склонить зрителей на правильную сторону: все как одно лица отражали безразличие к моей потере.
Камала помедлила с ответов, подбирая слова, которые вновь сумеют вывернуть истину наизнанку. Я не могла этого допустить, а потому бросилась к ней, не давая шанса первой открыть рот:
— Верни, они не твои!
Даже думать не хочу, как это выглядело со стороны. Я вцепилась в запястье девушки и потянула её на себя. Когда же Камала попыталась освободиться, то поцарапала мои пальцы своими длинными ногтями и явно не случайно! Я не сдержалась и шлёпнула её в ответ свободной ладонью по атакующей руке, после чего противница завопила:
— Отпусти, сумасшедшая!
— Верни украденное! — упорствовала я.
Окончательно позабыв о приличии, я склонилась, чтобы самолично стащить со ступней Камалы туфли, как она не выдержала, устав играть роль пай-девочки, и со всей силы ударила меня согнувшуюся коленом в челюсть.
В следующее мгновение я уже сидела на полу, а перед глазами мелькали звёзды, яркие как вспышки миниатюрных прожекторов. Было ли это видение от удара или снежинки, падающие с потолка, я не стала вдаваться в подробности. Зато в полной мере ощутила, как задеревенел подбородок, нижняя губа начала опухать, а во рту появился привкус крови.
Сокурсники бросились к нам обеим. Придя в себя, я взглянула на Камалу: по глазам девушки было видно, что она осознаёт, насколько перегнула палку, тем самым разрушив невинный образ, которого придерживалась. Ей ничего другого не оставалось, кроме как пустить в ход проверенный женский метод — слёзы. И если по началу ребята в большинстве своём бросились ко мне на помощь, как к пострадавшей, то теперь они снова переметнулись на сторону всхлипывающей Камалы.
Я не желала продолжать этот балаган, а потому сама помогла себе подняться на ноги, попутно заметив, как из поля зрения исчез Лорус, явно стыдившийся такой партнёрши и решивший по-тихому слинять. Обо мне все позабыли, так что я смогла без лишних глаз уползти в дальний угол. Туда, куда на сегодняшний вечер сдвинули длинные скамьи. Затерявшись среди них, я принялась анализировать случившееся:
«Насколько же я выглядела жалко, раз даже Лорус, осыпавший меня минуту назад комплиментами, предпочёл умыть руки? — как ни странно, в случившемся я винила только себя, хоть и знала, что права. — От меня все отвернулись».
— Только не я, —
