В гостях у сказки, или Не царевна лягушка (СИ) - Веселова Янина Янина
Убедившись, что все заинтересованные лица в сборе, Кащей кивнул одному из ближних бояр, Марья не вникала какому. Для нее они все были на одно лицо. Царский ближник выдвинулся на середину залы, размотал украшенный здоровенной сургучной печатью свиток и приступил к оглашению последних новостей, а заодно и Кащеевой воли. Велеречиво и гладко звучала речь боярина, и очень скоро все присутствующие узнали о матримониальных изменениях в монаршем семействе, а именно о супружеских союзах, заключенных братьями змеями. Супруги могучих драконов были представлены отдельно. Отдельно прославлялся царь-батюшка, который не только мудро правит Тридесятым царством денно и нощно радея о благе подданных, а прямо-таки стал отцом родным и семье, и всему государству, ибо не делит подданных своих по богатству и знатности, а только по…
Боярина журчал словно лесной ручей, обволакивая, успокаивая и увлекая. Скучная, казенная речь в его исполнении казалась если не увлекательной, то по крайней мере заслуживающей внимания. Во всяком случае Маше понравилось. Даже кокошник, как показалось, стал меньше давить на темечко, и уже верилось, что прием пройдет без сучка без задоринки, и мрачная радость малахитовой гниды просто померещилась. Ан, нет.
У девки каменной была своя точка зрения по данному вопросу, и держать ее при себе она не собиралась.
— Я, — словно поганка после дождя вьлезла на пятачок перед троном гостья из Подгорного княжества, — против.
— В смысле? — оторопел чтец, не ожидавший такого подвоха.
— В прямом, — в струночку вытянулась Хозяйка, которая вдруг перестала изображать из себя полностью лишенную чувств малахитовую статую. Вполне себе живая, страшно довольная, молодая девка стояла перед троном и не сводила глаз с царского семейства.
— Попрошу не нарушать безобразия, — рыпнулся бьло боярин, но куда там, Хозяйка так зыркнула на бедного мужика, что тот стал бледным с иззеленью, но своего поста перед троном все же не покинул.
— По праву требую, по слову данному, — не отступала Феогнида, — по…
— Все вон, — негромко прервал ее Кащей, делая в сторону находящихся в ажитации послов такое движение, как будто отряхивает с воду с рук.
Почувствовав нешуточный гнев чародея, люди и нелюди синхронно отступили с тем, чтобы быстро и организованно покинуть залу приемов. Хозяйка, что интересно, за ними бежать не подумала. На недовольство царское даже бровью не повела. Ручки белые на груди сложила да подбородок задрала. Вызывающе так.
— О каком праве ты говоришь? — спросил ее Кащей, имея при этом вид усталый и недовольный. Мол, сколько можно об одном и том же говорить? Надоело. — Исполнения какого договора требуешь?
— Знамо дело какого, — показала мелкие острые зубы в усмешке Хозяйка. — Брачного.
— Опомнись, глупая, не чини стыда, — попытался вразумить ее владыка.
— В чем же глупость моя? — вскинулась малахитовая девка. — Брачный договор между мной и Полозом по всем правилам заключен, магией заверен, богами одобрен.
И по этому договору…
— Полоз мертв! — не выдержала Василиса.
— Об этом мне лучше всех известно царица, — сызнова улыбнулась Хозяйка, только на этот раз улыбка ее бьла исполнена скорби. — Так вот, — помолчав, продолжила она, — есть в договоре пунктик один, в коем говорится, что буде случится что-нибудь с женихом или невестою, то семейства обязаны замену оным изыскать. Ведь брак сей зело полезен и Тридесятому царству, и Подгорному княжеству.
— Все так, — признал Кащей, давая знать жене, чтоб не вмешивалась.
— А раз так — подайте мне жениха. Сей секунд, — заключила рептилия, да еще и ножкой топнула. Нахалка.
— Где же мы его возьмем? — с мягким отеческим укором глянул на нее Кащей. — Оглянись по сторонам, убедись, что все мужчины моей крови женаты и уймись.
— Ой, ли? — засмеялась Феогнида. — А как же внук твой Володенька?
— Что? — привстала Люба. — Ты к моему сыночку подбираешься что ли, дура каменная?
— Может и дура, но права свои знаю, — и бровью не повела Феогнида. — Нечего на меня орать. И искрить тоже не стоит. Феникс ты там или курица мокрая, завязывай кудахтать, на меня твоя волшба не подействует. Договор прикроет. Но за то, что напомнила, сколь ценная кровь течет в сыночке твоем — спасибо. Это ж какой приз…
— Убью, — единодушно выдохнули Кащей и Аспид с Горынычем, с трех сторон окружая малахитовую заразу.
Громко охнула Василиса. Марья, сама не поняла как, оказалась рядом с Любой, обняла ее, что бьло сил, удержала, от превращения. Как уж это вышло, она и не поняла. Да оно и неважно. Настя… Все про нее забьли, а зря…
Всегда добрая светлая Настенька, солнечная девочка, которая отродясь мухи не обидела, встала вдруг прямо перед Медной горы Хозяйкой. Как и каким образом смогла отодвинуть она трех сильнейших, разъяренных чародеев, не скажут, сколь не пытай. Потому что сами не поняли. А только отнесло в стороночку и Кащея, и братцев змеев. Одна Настюша перед Хозяйкою осталась. Поглядела она на Феогниду бесстыжую, вздохнула тяжко и головой покачала.
— Плохое ты задумала, — говорит. — Нельзя к своему счастью через несчастья других идти, нельзя чуда требовать, его самой творить надобно. Своими руками, своей любовью. Тому чудо в руки дается, кто семь сапог железных истопчет, семь колпаков стальных сносит, семь хлебов чугунных изгрызет. А ты чужими руками жар загребать вздумала?
— Да кто ты такая? — кривится Хозяйка. — По какому праву?..
— Или думала ты, что всех умней? — спросила Настя. — Зря. На этом все и спотыкаются. Будет тебе за то наказание.
— Кто? Ты? Такая?
— Сама не знаю, — призналась Настюша. — Сколь не спрашивала, нет ответа. Только и твердят, не время, мол, а про тебя сказали. Про наказание… Слушай. За гордость непомерную, за вранье, а пуще за то, что на детёнка покусилась, станешь при каждой лже каменеть да внутреннюю свою сущность показывать.
— Все ты врешь! Не бывать такому! Меня на испуг не возьмешь. Я в своем праве и тебя не боюсь! Отбоялась, все! — крикнула, потеряв терпение, Хозяйка Подгорного княжества… и окаменела.
На ковровой дорожке перед Кащеевым троном стояла дивной работы малахитовая игуана и сердито глядела хризолитовыми глазками.
— Вот же пакость какая, — выразила общее мнение Василиса. — Весь аппетит отбила мне мерзавка.
— Кхм, да, — передернулся Кащей. — Вид у нее… И мелкая какая-то. Трех аршин (аршин — 71,2 см) не наберется, — скривился он и замолк.
И все тоже замолчали, думая каждый о своем и разглядывая внутреннюю сущность Медной горы Хозяйки, а потом Кащей ка-а-а-к гаркнет…
— Подать сюда Ягу немедленно!
От его вопля созерцательная тишина, нежно обнявшая палату приемов, разлетелась на осколочки. Маше даже почудилось, что каждый такой осколок безошибочно нашел свою цель, заставляя ее бежать на поиски загулявшей ведьмы. Буквально, сломя голову. Она даже сделала пару шагов к двери, которая внезапно распахнулась, пропуская…
— Что за шум, а драки нету? — мрачно поинтересовалась Яга, ни к кому конкретно не обращаясь. — Из-за сувенира заморского штоль? — она ткнула пальцем в окаменевшую Гниду. — Говорят, такие кроковидлы за морем живут.
— Игуаны, — тихонько поправила Маша, не успевшая заткнуть не вовремя проснувшегося преподавателя.
— Кроковидла культурнее звучит, — поджала губы упертая чародейка. — Особливо если с гуаной сравнивать. А вы чего такие странные? Словно пыльным мешком по голове стукнутые.
— Кто бы говорил, — покачал головой Горыныч. — Ты сама на себя не похожа ни речью, ни поведением…
— Ша! — вспыхнула Яга. — Не обо мне речь. Зачем звали? Неужели занадобилась старая?
— Нянь, ну ты чего? — подошел к ней Аспид.
— А ничего, — прищурилась Ягишна. — Ежели нечего не надо, пойду тогда, не хочу мешаться, — решительно заявила она, заставив Машу задуматься о климаксе. Не о своем, понятное дело, а о ее, бабы Яги климаксе и гормональном дисбалансе.
Похоже, что-то разладилось в насквозь волшебном организме царской нянюшки. Видно не так это просто — стареть и молодеть по пять раз на дню. Закоротило что-то по ходу. Иначе с чего Яге изображать из себя ревнивую свекровь?
