Как стать счастливой! - Мария Казакова
Здесь была всего одна та самая комната, на которую я даже оглядываться страшилась. И пусть меня защищает Зиро, глаза все равно бояться. Дом был пуст, и я с нарастающей паникой металась по нему, пока до меня не донесся ели различимый шепот:
— Наверх, Кия.
Это был голос Лифнии! Но ее рядом не было!
Окно за моей спиной распахнулось, и ветер ударил в лицо, снова прошептав:
— Скорее наверх!
От сильного порыва ветра, дверь в комнату с мором резко захлопнулась, и показала мне то, что скрывала — стремянку. Мгновенно вспомнив, чему я удивилась ранее: глухой звук сверху, но этаж всего один! Здесь должен быть чердак! И верно, недалеко от меня на потолке была подозрительная прямоугольной формы трещина, словно потолок долбили. Не теряя времени, я буквально взлетела по лестнице и толкнула крышку люка, чтобы с ужасом услышать приближающееся яростное шипение:
— Дрянь!
Подтянувшись еле как и забравшись в узкий проем под самой крышей, я утянула лестницу за собой. И как раз вовремя! Лифния уже была подо мной! И теперь она мало напоминала девушку…
Прошло минут пять, а я все не решалась слезть с крышки, обложившись всевозможными вещами, что нашлись на «горе чердаке». Сидела я скрючившись, потому что головой упиралась в балки, образующие крышу, и часто слышала под собой разгневанные вопли и стуки в люк. Однако, продолжая биться из-за подпрыгивающей крышки, в которую, видимо, кидали, пытались вонзиться когтями, я сидела и улыбалась заспанному мальчику, что улыбался мне в ответ, сжимая мягкую игрушку и с интересом меня рассматривая.
— Привет, малыш, — с трудом сдерживая слезы радости, протянула я руки к мальчику. — Меня зовут Кия. Иди сюда.
Послушно оказавшись в моих объятьях, малыш ухватился за мои волосы, намного нежнее и аккуратнее, нежели Лифния прежде и сказал:
— Я Юлалин, — голосок звучал спокойно, словно он не слышал криков мора внизу. Я перехватила его поудобнее и крышка, наконец, успокоилась и перестала подниматься под нашим весом. Ну вот, вместе мы сила!
— Сколько тебе годиков? — поглаживая по голове дитя, спросила я, надеясь, что Дариан поспешит и скоро вытащит нас отсюда.
— Пять! — громко и задорно показал мне пять крохотных пальчика.
Прелестное создание.
— Какой ты большой! — восхитилась я и вздрогнула от хрипа в углу.
Я невольно прижала к себе ребенка сильнее, но тот совсем как-то по взрослому тяжело вздохнул:
— Папочка заболел.
Папочка?! Темное полотнище зашевелилось, и скоро к нам выполз еще один «заключенный».
Это оказался никто иной, как муж Лифнии и знакомый мне изменник! Небритый, лохматый, с выдранными в нескольких местах волосами, что естественно, учитывая, как именно мор оттащил его от тела Алисии. Я скривилась от этой мысли. Завернувшись в какой-то темный плед, он лежал рядом с нами, содрогаясь от кашля.
— Ну, — строго начала я. — Рассказывайте.
— Что именно? — проворчал мужчина. — Что моя жена чудовище?
— А вы себя таковым не считает? — фыркнула я, припоминая, как застукала его в жарких объятьях любовницы.
Он резко дернулся, подскочив и ударившись головой об крышу, но, несмотря на это, с бешенными глазами быстро ощупал грудь, лицо, проверил зубы на наличие клыков, а затем деланно удивился:
— С чего вы взяли? Нет, конечно!
— Я говорю о моральном облике, — уколола я. — Или изменять жене уже не считается чудовищным поступком?
Он помрачнел, опустил глаза и выдавил:
— Мы с Алисией были супругами, и Юлалин — мой сын.
Такого я не ожидала!
— А как же Лифния?!
— Мы с Алисией, спустя пять лет совместной жизни, остыли друг другу, — он устало потер лицо. — А с ее сводной сестрой я встретился уже после нашего расставания.
Я видела, как трудно было ему говорить, но ведь я не заставляла его. Не давила. Он хотел этого сам.
— Лифния…,-он ненадолго замолчал. — Я нежно и трепетно любил ее, — горькая усмешка. — Но Творец не дал нам детей за все четыре года.
Скорбь на его лице. Боль.
— Мы приехали к Алисии погостить и проведать Юлалина, которого мне не хватало в жизни с Лифнией.
Ох, как же многогранна любовь. Как прекрасна и губительна.
— Мое сердце разрывалось, — он шмыгнул носом. — Алисия — мать моего ребенка. И Лифния. Моя нежная Лифния, которая не могла подарить мне детей.
По его щеке соскользнула слеза, а его большая, шершавая ладонь ласково прошлась по головке малыша, что сидел у меня на руках.
Понимаю? Да. Сочувствую? Тоже да. Но не принимаю. Творец ему судья.
— А вы собственно как здесь оказались? — не своевременно опешил он.
Вот чудак. Сначала все про себя рассказал, а теперь гадает друг я или враг. Видимо сидит он тут один долго.
— Я здесь, чтобы помочь вам.
Явное сомнение читалось на его лице. Я бы, если честно, тоже не поверила.
— Так, — потихоньку опустила я малыша, увлеченно играющего со старой куклой без глаз в разорванном платье, на отобранное у папаши покрывало. — Вниз нельзя. Полезем наверх.
— Куда?!
— На крышу. Выше мне пока не надо! Упаси Творец!
Покопавшись в самых углах, нашла много занятных вещей.
— Откуда все это? — перебирая старый хлам, задалась вопросом я.
— Наверное, оставили прежние жильцы.
Как знали!
Небольшой ножик был очень кстати. Красивый, с узорами на ручке, жалко только, что затупился, но это не так важно.
Привстав на коленях, я разглядела над головой загнутые на досках гвозди.
— Вокун, — так мне представился мужчина. Поищи там что-нибудь, чем сможешь отогнуть гвозди, — уже кряхтя, усиленно выпрямляла я загнутые «хвосты».
— Зачем?
— Крышу разберем и выберемся на поверхность. Уберем пару досок и пролезем.
Так и сделали. Сначала работами руками, а потом ложились на спину и били ногами по доскам так, что в скором времени над нами образовался проем, а лучик солнца заглянул к нам и коснулся залитых потом лиц.
Но мор тоже не сидел, сложа руки, а с чувством пилил пол под нами. Юлалин воспринимал все наши действия, как игру, а когда мы сообщили что цель игры покинуть дом, стал с умным видом искать среди хлама что-то очень ему нужное для нашего путешествия.
Игра называлась «Кто успеет первым. Мор или мы». И это была самая опасная и быстрая игра за всю мою жизнь! С дрожью в руках мы с Вокуном поглядывали на острие, что часто просачивалось сквозь доски, и грозилось не только «спустить нас», но и порезать нам ноги.
Крыша, к сожалению, была треугольной формы, но по краям со всех сторон крыши, «ограняя» была площадка шириной в пол метра.
