Карен Монинг - Тайна рукописи
Вампир оскалился, открывая длинные острые клыки. На них все еще была кровь. На мертвом лице мелькнуло выражение безумной, всепоглощающей ярости.
– Меня зовут Мэллис, говнюк, – прошипел он.
Один ноль в пользу Бэрронса, подумала я. Джей Джей Джуниор ненавидел свое имя. И потеря контроля над состоянием бесила его куда меньше, чем упоминание имени, которое было дано ему при крещении.
Бэрронс смерил собеседника взглядом – всего, от окровавленного жабо до остроносых, расшитых шелком кожаных тапочек.
– Мэллис Говнюк, – повторил он. – А я-то думал, что твоим последним прозвищем было «изысканный кошмар».
Желтые нечеловеческие глаза Мэллиса прищурились.
– Ты хочешь умереть, человек?
Он быстро пришел в себя, лицо снова побледнело, голос стал бесстрастным и таким мелодичным, что, казалось, долго еще продолжал вибрировать в барабанных перепонках.
Бэрронс снова засмеялся.
– Может быть. Но в исполнении этого моего желания помощник из тебя никудышный. Что ты знаешь о «Синсар Дабх», Младшенький?
Мэллис вздрогнул – почти незаметное движение, но оно было. Если бы я не стояла так близко и не смотрела на вампира так внимательно, я бы этого не заметила. Мэллис дважды выдал себя эмоциями, что, насколько я понимала, для него неслыханная редкость. Взглянув на охранников, потом на дверь, он сказал:
– Все вон. Кроме тебя, – указал он на Бэрронса.
Бэрронс обнял меня за плечи, и я непроизвольно вздрогнула, так же как вчера, когда он дотронулся до меня. Этот человек действительно излучал странную, физически ощутимую энергию.
– Она останется со мной, – сказал Бэрронс.
Мэллис смерил меня уничижительным взглядом. Медленно, очень медленно искривил губы. Эта якобы улыбка не коснулась его странных, мертвых, нечеловеческих глаз.
– Кое-кто здесь, похоже, принял близко к сердцу старую песню «Роллинг Стоунз», не так ли? – пробормотал он.
И все-то тут критики... Я знала, о какой песне он говорит: «Она – Радуга». Сколько бы раз я ни слушала ее на своем плеере, я закрывала глаза и кружилась, представляя, что танцую под теплым летним дождем, раскинув руки и запрокинув голову, а из кончиков моих пальцев вырываются разноцветные струи, словно из водяных пистолетов, и раскрашивают во всевозможные цвета деревья, птиц, пчел, цветы и даже солнце. Я любила эту песню. Когда я не ответила, – мы с Бэрронсом договорились, насколько он может управлять мной, так что я все еще слушалась приказа держать рот закрытым, – Мэллис повернулся к своим охранникам, которые не сдвинулись с места, и зашипел:
– Я сказал «вон»!
Двое Невидимых переглянулись, и один из них протянул замогильным голосом:
– О Великий Не-мертвый...
– Джуниор, ты, должно быть, шутишь, – качая головой, пробормотал Бэрронс. – Неужели ты не смог придумать чего-то более оригинального?
– Немедленно.
Стоило Мэллису оскалить клыки в сторону охраны, как Носороги быстро ретировались. Но было непохоже, что это доставило им удовольствие.
Что ж, мы только впустую потратили время, – рычал Бэрронс, когда мы пробирались сквозь старинные и новомодные комнаты к выходу из дома Мэллиса.
Я ничего не говорила. Невидимые Носороги топали за нашими спинами, чтобы убедиться, что мы ушли. Их хозяина встреча с нами не обрадовала.
Отпустив охрану, Мэллис притворился, что понятия не имеет, о чем говорит Бэрронс, и вел себя так, словно никогда не слышал о «Синсар Дабх», хотя и слепой увидел бы, что он не только слышал, но и знает о ней нечто такое, что очень сильно его беспокоит. У них с Бэрронсом разыгралось целое представление со взаимными выпадами, оскорблениями и колкостями, так что на несколько минут они абсолютно забыли обо мне.
Спустя десять минут тестостероновой битвы в дверь сунулся один из охранников Мэллиса – человек, – и я поняла, что Джей Джей Джуниор действительно не человек или, по крайней мере, обладает определенными сверхъестественными силами. Вампир поднял почти двухметрового громилу в воздух, одной рукой взяв за горло, а потом швырнул через всю комнату с такой силой, что тот врезался в стену, рухнул на пол и остался лежать, вывернув голову под углом, невозможным для живого человека. Из ушей и носа охранника текла кровь. Затем желтые глаза Мэллиса ярко заблестели, и я испугалась, что он не сдержится, бросится к телу и начнет слизывать кровь.
Пора сваливать, поняла я, пожав руку собственной истерии. Но Бэрронс снова сказал что-то нелицеприятное, и они с Мэллисом вернулись к своей грызне, а я стояла, пытаясь держать свой ужас в узде, нервно притопывая ногой и уговаривая желудок не портить здешние ковры.
Носороги не остановились у дверей, они провожали нас до самого «порше», а потом наблюдали, как мы садимся внутрь. Я следила за ними в зеркало бокового обзора, пока они не пропали вдали, а потом позволила себе громкий облегченный вздох. Это определенно было самое разрушительное для нервов событие в моей жизни, даже встреча с Многоротой Тварью не могла с ним сравниться.
– Скажи мне, что нам никогда не придется возвращаться туда, – попросила я Бэрронса, вытирая о юбку вспотевшие ладони.
– Нам придется это сделать, мисс Лейн. У нас не было возможности прощупать почву. Нам придется вернуться через день-два и как следует все осмотреть.
– Ничего там нет, в этой почве, – сказала я ему.
Иерихон бросил на меня быстрый взгляд.
– Вы не можете этого знать. Имение Мэллиса тянется на сотни акров.
Я вздохнула. У меня не было ни малейших сомнений в том, что если Бэрронс решил это сделать, он протащит меня за шкирку по всему имению, причем не раз, и ткнет носом во все подозрительные уголки.
– Под землей ничего нет, Бэрронс, – сказала я.
– Повторяю, мисс Лейн, вы не можете этого знать. Вы не почувствовали фотокопии «Синсар Дабх», пока я не достал их с третьего этажа под гаражом и не принес наверх, в магазин.
Я моргнула.
– Под гаражом есть три подземных этажа? Господи, зачем?
Бэрронс закрыл рот, явно сожалея, что проговорился. Но мне сразу стало ясно, что больше я от него ни слова не добьюсь, поэтому я решила сменить тему на более перспективную. Я не собиралась возвращаться в логово вампира ни завтра, ни послезавтра, ни даже на следующей неделе. Когда они меня увидят, они меня убьют, в этом я была уверена. Поскольку я повела себя очень невоспитанно.
– Я не согласна, – сказала я. – Думаю, действительно важные вещи Мэллис держал бы под рукой. Чтобы в любой момент можно было схватить и позлорадствовать, а может, и что похуже.
Бэрронс покосился на меня.
