Меня любил Ромео - Эль Вайра
— Эм… Потом?
Признаться, я никогда не задавалась этим вопрос. Полагаю…
— Потом, — продолжаю я, — они уедут в Мантую и будут жить долго и счастливо.
Или не очень-то счастливо, учитывая влюбчивость Ромео и совершенную неподготовленность Джульетты к жизни. Но они, во всяком случае, будут живы. Это ведь важнее всего остального, не так ли?
— А мы, — говорит Джузеппа, — останемся здесь, в Вероне, и будем наблюдать, как две семьи продолжат убивать друг друга. Ведь ты не оставишь им шанса примириться.
Это я-то не оставлю шанса? Я вспыхиваю от этих слов.
— Они могли бы примириться в любой момент, — шиплю я. — Достаточно кому-то просто быть умнее! Почему бы не использовать свадьбу Ромео и Джульетты как повод остановить это безумие?
Джузеппа пожимает плечами.
— Счастье объединяет только тех, кто любит, — говорит она, глядя прямо перед собой. — Те, кто ненавидит, способны объединиться только в горе.
Я открываю рот, чтобы возразить, но не нахожусь с ответом. Все возражения, которые я могла бы произнести, вдруг кажутся мне бессмысленными. Будто я сражаюсь с ветряными мельницами. Джузеппу мне не переубедить, да и какой смысл?
Наш разговор пробудил во мне вспышку ярости, но она оказалась лишь искрой, которая потухла в море бессилия. Зачем мне биться в закрытую дверь, если буквально никто не хочет ее открыть?
Джузеппа упирает ладони в колени и поднимается со скамейки с тяжелым вздохом.
— Что ж, — говорит она. — Удачи тебе в твоем бдении. Но если передумаешь, я жду тебя у себя, Ангелина. Тибальту всё еще нужен уход…
Я резко мотаю головой.
— Розалина, — говорю я. — Зовите меня Розалиной.
Она улыбается.
— Как тебе угодно. Тебя и правда от нее не отличишь. За исключением того, что она не знала того, что знаешь ты.
— А вы? — спрашиваю я. — Кто вы? Люди говорят, что вы…
Мне не нравится слово «ведьма», но вдруг?
— Ведьма? — заканчивает за меня Джузеппа, будто услышав мои мысли. И звучно усмехается. — Можно и так, но мне больше нравится слово «смотрительница». Но ты зови меня как хочешь.
На этом она поворачивается и медленно шагает прочь, оставляя меня наедине с моим выбором.
Глава 35. Ромео
Бальтазар принес мне весть о конце света. О нет, это не конец земли или неба, Рая или Ада, нет. Те миры продолжают жить, вечные и неизменные, а вот мой мир кончается здесь и сейчас. Сегодня.
Начало конца — смерть Джульетты. Финал — моя собственная смерть.
Я забегаю в ближайшую аптеку и требую у толстяка за прилавком нарушить эдикты Мантуи, продав мне зелье, способное меня убить. Сначала он испуганно трясет рыхлыми щеками, но мешок с золотом быстро заставляет его переменить взгляды.
Он бросает вызов законам города, а я бросаю вызов звездам. Ибо если не могу жить с Джульеттой, я непременно умру с ней!
И я запрещу себе думать обо всем, чего мне будет не хватать на том свете. О смехе друзей и их похабных пьяных шутках. Об играх в карты и звоне монет, когда мы делаем ставки. Обо всех глотках крепкого вина, которые я не выпью, и танцах, которые не станцую.
Я сжимаю в руке склянку с ядом и убеждаю себя, что мне всё равно, что я больше никогда не обыграю Бенволио в бочче. Нет. Лучше умереть, чем пить вино, играть в карты и танцевать в мире, где нет Джульетты.
В конце концов, она, — моя жена, — единственный мир, который имеет значение.
Бальтазар жалуется, что поход из Мантуи в Верону будет утомителен для нас, ведь мы только-только приехали.
— Вовсе нет, — отрезаю я и велю ему седлать коней.
Пока он исполняет приказ, я наспех сочиняю записку для отца и матери. Когда Бальтазар возвращается, я велю ему передать послание, как только мы прибудем обратно.
— И что бы ты не услышал и не увидел, когда мы вернемся в Верону, не смей меня останавливать, — приказываю я своему верному пажу, зная, что он подчинится.
— Я не побеспокою вас, синьор.
Кажется, пока мы забираемся на лошадей, Бальтазар бормочет, что будет поблизости, чтобы я не натворил глупостей, но мои мысли слишком заняты милой и мертвой Джульеттой, чтобы я обращал на него внимание.
Глава 36. Тибальт
Я парю над кладбищем с тех пор, как прошли фальшивые похороны Джульетты. Не могу заставить себя уйти, да и зачем? Я хочу убедиться, что план сработает и кузина действительно проснется в назначенный час.
И всё же она еще спит. Во мне нарастает тревога, тем более что Ромео уже здесь. Признаться, он приехал раньше, чем я ожидал. Хотя нет, не так. Я вообще сомневался, что он приедет. А он еще и ночью прискакал. Что ж, пусть этот Монтекки докажет, что он стоит всех хлопот, которые взвалил на плечи моей семьи.
Он возится с какой-то ржавой мотыгой, выламывая тяжелые ворота склепа. И он не видит то, что вижу я — у нас еще гости. Не кто иной, как Парис, черт его дери! И почему все самые недостойные мужчины Вероны облепили такое сокровище, как Джульетта? Клянусь, судьба несправедлива к ней.
— Бросай свой преступный замысел! — кричит Парис, когда видит Ромео. — Ты арестован, и я сопровожу тебя на эшафот!
Хм, смело. Пожалуй, самая смелая речь, которую когда-либо произносил Парис.
Ромео пытается сделать вид, что не слышит его, но всё-таки не выдерживает ругани и в раздражении закатывает глаза.
— Бога ради, милый юноша, не искушай ты отчаявшегося человека. Не возлагай на мою голову еще одного греха.
— Я презираю все твои мольбы! Если не хочешь по-хорошему, бери оружие и дерись!
Ромео смотрит на Париса странным взглядом. В его глазах дикий покой. Горькая безмятежность, отдающая опасностью и безумием.
— Я вооружен, но только лишь против самого себя, — говорит он.
Что он имеет в виду? Я не успеваю понять, потому что Парис продолжает его проклинать, и тот не выдерживает.
— Что ж, будь по-твоему, драка так драка. И так мне пылать в аду.
Их мечи блестят в сияние луны. Парис сражается достойно, но Ромео ловок и быстр (уж кому, как не мне об этом знать?). Клинки сталкивают
