Ваше Сиятельство #8 - Эрли Моури
Тиллпах потянул Ковалевскую за собой. Вимана уже оторвалась от земли, и лучше было не стоять на ногах. Тем более в этой чертовой британской технике генераторы вихревого поля иногда работают нестабильно. Он сел на диван возле большого иллюминатора, глядя как эрмимобиль, несшийся по посадочному полю, резко остановился. Из него выскочил какой-то русский и, припадая на колено, поднял руки к небу. Тиллпах думал, что странный человек внизу взывает к богам, но вдруг с его поднятых к небу рук сорвались яркие нити электрических разрядов.
Ольга припала к иллюминатору с возгласом:
— Саша! Жги их! Прошу, жги! — сердце снова дико застучало в груди, как не пыталась она его унять. Сразу нахлынула радость, ее сменила маленькая надежда, переходящая в страх. Страх, что у Елецкого ничего не выйдет. По щекам потекли слезы. Ковалевская плакала без всхлипов, беззвучно, глядя на фигурку своего возлюбленного внизу. Мысль, пришедшая княгине, сейчас показалась ей самой важной, и она особо выделила ее: «Он знает где я! Знает, значит найдет меня и заберет! Для него нет невозможного!». Ковалевская решила, что за эту мысль важно держаться, особенно если станет совсем плохо.
— Не надо близко к стеклу! — Тиллпах дернул княгиню за руку, помня приказ Рацнахля доставить ее обязательно живой. Тем более об этом просил сам высочайший герцог Британской империи, который так много сделал для страны Сияющего Солнца.
Пилот выкрикнул ругательства, видя, как дернулись стрелки приборов на панели и замигал красным индикатор электроконтроля.
— Поворачивай! Ближе к нему! И открой люк! — крикнул Ицтлан, красный от гнева. — Скорее мне гранатобой! Сейчас этот маг узнает каков ярость богов!
Ольга хотела было вскочить и вцепиться ногтями в его лицо, но тут же остановила себя, понимая как это глупо: ее рука прикована наручниками к руке другого ацтека. Ее порыв не даст совершенно ничего и продиктован он не умом, а эмоциями. Сейчас их важно придержать.
По требованию Ицтлана «Thunderbird» начала заходить на вираж. Люк плавно отъехал в сторону. Ицтлан поспешил в тамбур, чуть раньше его туда вбежал один из бойцов огневой поддержки, снимая из-за плеча черную строенную трубу с кривыми, чешуйчатыми ручками. В этот миг молнии снова ударили в корпус виманы. Ударили сильнее чем прежде. Раздался жуткий треск, пилот заорал ругательства. Боец, готовивший выстрел из гранатобоя, коротко вскрикнул и упал на пол. На его теле вспыхнули и угасли электрические всполохи. Гранатобой выпал из его рук, вылетел в открытый люк.
Самого Ицтлана, стоявшего рядом тряхнуло так, что он едва не последовал за гранатобоем. Он успел схватиться за поручень и, содрогаясь от пронзившей мышцы боли, проорать проклятие на звучном языке предков. Боец, выронивший оружие, лежал у его ног мертвым.
— Улетаем отсюда скорее! Предупредили же, что он сильный маг! — крикнул пилоту Тиллпах. Гнев Ицтлана его сейчас мало заботил. Важнее было выполнить миссию, возложенную на них Рацнахлем и герцогом Уэйном.
— Это из-за тебя, сука! — заорал Ицтлан, вытягивая за ногу из тамбура мертвого бойца огневой поддержки. Его черные глаза на красновато-смуглом лице гневно смотрели на Ковалевскую, крючковатый нос делал ацтека похожим на хищную птицу. — Ответишь за его смерть! За все ответишь! — орал он на плохом русском.
— Ее надо доставить невредимой Рацнахлю! — настоял Тиллпах.
— Доставим, — ухмыльнулся Ицтлан. Сейчас его больше всего злила невозмутимость пленницы. Он жаждал увидеть страх в ее глазах, но его не было. Даже слезы на ее щеках были совсем не теми слезами, которые ему хотелось видеть.
Ицтлан ненавидел русских больше, чем англичан: три сотни лет как они пришли сюда и строят здесь храмы своих богов, которым начинают поклоняться даже ацтеки. Русские не приносят жертвы богам, они не дают напиться вечным крови, а значит они делают богов слабее. Он ненавидел русских за то, что их мужчины берут замуж женщин его народа, иногда даже позволяя себе по две-три жены.
Сейчас в его руках была сама княгиня. И он решил, что не упустит такого случая: он заставит ее раскаяться за все грехи ее народа. Когда она войдет в храм великого Яотла, он заставит ее стать на колени и увидит в ее глазах страх. Много страха и много раскаяния. А еще он заставит Рацнахля отдать ее на три ночи — жрецы настоят на этом.
Глава 13
Сердце в руке
Как же трудно с англичанами. Хотя госпожа Барнс уже считает себя подданной Российской империи, она все равно остается англичанкой. Она размышляет странным образом: до сих пор думает, что в Москве как в Лондоне можно спокойно ходить с боевым остробоем, не имея при себе ни лицензии на оружие, ни даже документов на саму себя. Она думает, что в Москве можно просто так устроить стрельбу в людном месте, убить человека, пусть даже конченого негодяя, и за это ее, иностранку, не увезут в наручниках. Москва — не Лондон. Да, у нас тоже случаются перестрелки, жестокие, иногда доходит до гранатобоев, но не в центре столицы и не в людных местах. Тем более сейчас, когда сняли Козельского и все крупные банды затихли, поджав хвосты. За последнее время очень многое поменялось, а скоро случится еще больше перемен, как только на престол сядет Денис Филофеевич. Думая обо всем этом, Алексей Самгин, старший сыщик агентства частного сыска имени Скуратова, спешил в сторону Елисеевки. Ему следовало как можно скорее увидеться с графиней Елецкой.
Хотя сейчас предстоял очень неприятный разговор с Еленой Викторовной о Майкле Милтоне — том, как англичанина утянули прямо из их конторы, мысли сыщика постоянно возвращались к Элизабет. Наверное, потому что разговор с ней был совсем свежим и в последние минуты очень эмоциональным. Алексею так и не удалось убедить баронессу затаиться и не высовывать свой любопытный носик из уютной квартирки, в которую
