Мой личный шеф - Надежда Мельникова
Он меня бросил, он меня бросил, он меня бросил…
— Эклеры! — неожиданно громко визжит Алёна и спрыгивает сверху. Поезд как раз в этот момент качает немного сильнее, и она едва успевает схватиться за соседнюю полку.
— Аккуратно! — пугаемся мы с директором одновременно.
— Опа! — Оказывается внизу Алёнка и тут же юрко заползает за столик.
Марат заворожённо наблюдает за каждым её движением. А потом с какой-то загадочной хрипотцой протягивает руку:
— Привет. Давай знакомиться. Ты тоже любишь эклеры?
Их ладони соприкасаются: крупная, загорелая — Марата и маленькая, светлая — Алёнки. Этот контраст и символичность момента ударяют под дых.
И я не дышу. Больше ничего: ни эмоций, ни шума колёса поезда, ни дрожания пальцев — лишь глубокая, пронизывающая душевная тишина и молчание, пауза на несколько секунд. Приостановка длиною в семь лет.
Я тысячу раз с неохотой, со скрежетом зубов, практически через силу представляла этот момент. Не хотела, обзывала, ругала себя, но видела его во сне. Эти видения приходили сами собой. И я их ненавидела.
И вот это случилось. Отец и дочь смотрят друг на друга. Знакомятся.
Несколько раз меняю местами ноги под столом, ломаю пальцы и кусаю губы, потому что Марат садится к нашей дочери. Он совсем рядом.
И, когда я смотрю на них вместе, мне хочется громко, от души реветь белугой.
Глава 33
Чуть больше семи лет назад
В одной из общеобразовательных школ нашего района перед стартом нового учебного года запланирована конференция педагогических работников. В честь этого события я решила выгулять своё новое облегающее фигуру чёрное платье, надела туфли на каблуках, а на голове попробовала заплести перевернутую французскую косу. Получилось неплохо.
Захожу в пока ещё наполовину пустой зал. Ищу свободное место. Много знакомых. Но хочется посидеть в одиночестве.
Сейчас нам всеми способами будут пытаться доказать, что центральной фигурой процесса обучения был и остаётся педагог. Лучших из нас отметят почетными грамотами. Мне, кстати, тоже должны вручить за несколько выигранных в прошлом году конкурсов. Дальше свои яркие номера продемонстрируют образцовые танцевальные ансамбли района и вполне неплохой местный хор. Небольшой фуршет в столовой — и можно возвращаться на работу.
Но, ещё раз осмотрев зал, я натыкаюсь на пристальный взгляд чёрных глаз. Ощущение такое, что мужчина хотел опустить голову, потом увидел меня и тоже замер. И продолжил смотреть в упор. Я тоже застываю.
Он темноволосый, с густой мужественной щетиной и жгучими карими глазами. На нём белоснежная рубашка, что очень шикарно контрастирует с его тёмными волосами. И, судя по плечам, он крепкий и высокий.
Как и он, я не могу отвести взгляд, испытывая странное будоражащее чувство, у меня как будто эйфория и амнезия в одном флаконе. Из-за столь пристального внимания по коже ползут мурашки.
Зачем я сюда пришла? Ах да! Мне же должны вручить грамоту и рассказать, какая я молодец.
Возле него есть место. Но я не настолько наглая. И просто не смогу сидеть возле. Слишком смущена. Вдруг он догадается, как я на него реагирую? Будет стыдно. К тому же это я не замужем, а такой красивый мужчина наверняка занят. И просто ищет себе любовницу.
Боже, что я такого напридумывала? Просто он действительно очень привлекательный. И меня это цепляет.
Выдохнув, наконец-то беру себя в руки и сажусь в другом конце зала. Хочется повернуться и посмотреть на него. Но это будет слишком навязчиво. Да и зачем?
Надо было взять воды. Сейчас бы сделала пару глотков. Было бы чем заняться. И это ощущение отпустило бы.
Кошмар. Мне как будто снова шестнадцать. От таких лучше держаться подальше.
— Здравствуйте.
Поворачиваюсь. И вздрагиваю. Он садится рядом. Теперь незнакомец на расстоянии вытянутой руки, и у меня такое ощущение, что время вокруг нас движется кругами. Оно идёт как-то неправильно. Пытаюсь поздороваться, но голос совсем осип. Я как наивная малолетняя дурочка не спускаю глаз с его выразительного, покрытого легким загаром лица, оттененного аккуратной щетиной и слегка вьющимися густыми волосами. Не могу перестать смотреть на его скульптурно выточенный лоб и сверкающие из-под густых, будто нарисованных, бровей большие, умные карие глаза.
Мурашек становится в десять раз больше.
— Добрый день. — Отворачиваюсь, смутившись ещё сильнее.
— Меня зовут Марат Русланович, — протягивает руку.
И смотрит, смотрит, смотрит. Будто, если перестанет, у него остановится подача кислорода в лёгкие.
Не подумав, касаюсь его горячей ладони. Зря. Дотронувшись, я ощущаю самое настоящее сексуальное возбуждение. Мне очень стыдно. Совершенно чужой мужчина, я только что узнала его имя, а реакция похлеще, чем на любого из моих кавалеров.
— Виолетта, — голос дрожит, — Валерьевна.
— Очень приятно, а вы кто?
Он не отпускает мою руку. Так не должно быть. Кольца вроде нет, но всё равно такие мужчины на дороге не валяются. Здесь что-то не так. Точно! Он точно ищет развлечений на стороне, а у самого семеро по лавкам и жена располнела после родов. И этот экземпляр, вместо того чтобы помогать ей, повёлся на мои косы.
Сама вытягиваю ладонь из его руки.
— Я учитель музыки, — запнувшись, пытаюсь вести себя уверенно, но меня будто опоили, а он улыбается и сверлит глазами, наглый какой, — в смысле педагог вокала, то есть хормейстер. А вы?
Что же у меня губы так сохнут? Очень хочется пить, прям литр воды бы одним махом опрокинула. Сахарный диабет, что ли, начался? Так он вроде постепенно развивается.
— У меня тоже высшее педагогическое образование, но одним учителям нравится работать с детьми всю жизнь и вести уроки, а другие — сейчас я говорю о себе — мечтают о большем. Я карьерист по натуре. И в сфере образования мне кажется особенно перспективной должность директора школы.
— Даже так?
— Да, высшее образование есть, стаж работы по профессии имеется, сейчас прохожу курсы повышения квалификации по направлениям менеджмента экономики и государственного и муниципального управления. В общем, двигаюсь к заданной цели.
— Желаю вам всего хорошего и обязательно достичь её.
Опять смотрим друг на друга.
— Вы так говорите, будто хотите отделаться от меня.
Непроизвольно всего на мгновение опускаю взгляд на нижнюю половину его лица. Это преступление против человечества — иметь такие притягательные губы. Я о подобном только в романах любовных читала. Там это описывалось совершенно по-дурацки: «Мы смотрели друг на друга, и неумолимо надвигались поцелуи».
Отделаться? Да моим бабочкам в животе, учитывая аромат его туалетной воды, не хватает места. Они там бьются в истерике, не зная, куда себя деть. Интересно, он это тоже
