Злая королева (СИ) - Ахметова Елена

Остров оказался ещё меньше того, где мы столкнулись с «Грешницей». Прочесать его вдоль и поперек удалось всего за полчаса — даже разделяться не потребовалось; а добычей стали два кокоса и одинокий краб, которого все равно было нечем разделывать. Перспектива провести здесь целый день выглядела несколько угрожающе, хотя Нил потратил почти час, чтобы соорудить в песке на пляже примитивный опреснитель. Правда, по его словам, на достаточное количество воды рассчитывать все равно не приходилось.

— Но хоть что-то, — неоптимистично заключил он и, недовольно поморщившись, снова нырнул в тень.

Вид у него был не слишком здоровый. Солнце клонилось к западу, но скрываться за горизонтом по-прежнему не спешило; душная тропическая жара тоже не способствовала хорошему самочувствию, но со мной Нил лишний раз не заговаривал — и о крови даже не заикался.

Поначалу всем, что я испытывала по этому поводу, было малодушное облегчение. Надо же, как быстро я привыкла считать, что с его стороны мне ничего не угрожает! Он позволял втираться в доверие к команде, играться с его собственными чувствами, дразнить и подкалывать — разве что ни разу не промедлил с ответными подколками, и мне казалось, что его терпение поистине безгранично…

А потом я вдруг налетела на эту грань со всего размаху — весьма, надо отметить, неожиданно — и оставаться с вампиром наедине что-то резко расхотелось.

Но время шло. Солнце издевательски медленно ползло по небосводу, щедро рассыпая рыжеватые блики на беспокойное море, и они танцевали на волнах, перемигиваясь и многократно множась. Тени становились длиннее — и прозрачней; Нил перебрался из клетки под сень деревьев и сидел там как на иголках: никакого зверья мы не обнаружили, но это еще не значило, что оно не обнаружило нас.

Каталина, Ампаро и Родриго отлучку вампира восприняли с облегчением и постепенно задремали вповалку под навесом, как котята в корзинке. Я умиленно посмотрела на них из своей клетки, где теперь не хватало сразу двух решеток, но заснуть так и не смогла — ни после того, как солнечный диск наконец-то коснулся темных вод и прочертил на них ослепительную розовато-оранжевую дорожку, ни позже, когда она погасла и небо усыпали непривычно яркие звезды. Море дышало теплом; вожделенная ночная прохлада обходила крохотный островок стороной, и низ живота тянуло все сильнее. Некоторое время я обреченно размышляла о том, что просто организовать из-за кулис захват власти на острове было недостаточно: следовало еще позаботиться, чтобы у нас с Каталиной всегда оставался запас чистой ветоши! — а потом неловко перевернулась на другой бок и ощутила, как чистой ветоши не осталось вовсе.

Чествуйте мудрую королеву-победительницу!

Я представила себе утро в перепачканных кровью бриджах и, обречённо вздохнув, вылезла из клетки. Темные заросли в свете звёзд выглядели на редкость неуютно, и я даже засомневалась на мгновение, так ли мне важны капитанские бриджи, — но живот на эту мысль отозвался очередным спазмом, быстро расставившим все на свои места. Я двинулась вдоль прибоя, не рискуя забираться в глубь острова. Влажный песок упруго пружинил под ногами, поглощая звук шагов, а шум волн заглушал даже мое собственное дыхание — только этим и можно было объяснить, почему я не замечала непрошеную компанию до тех пор, пока Нил не поинтересовался:

— Куда ты собралась в одиночку?

От неожиданности я подскочила на месте. На ветоши это сказалось самым предсказуемым образом, и я даже в ночном сумраке заметила, как Нил чутко раздул ноздри, принюхиваясь.

— Мне нужно отойти, — напряжённым голосом произнесла я и невольно отступила назад.

Набегающая волна игриво лизнула один сапог и обрушилась пеной на второй. Я страдальчески поморщилась и отошла от прибоя, но было поздно: обувь уже промокла и обещала наградить меня заботливо присоленными мозолями в кратчайшие сроки.

А Нил, похоже, посчитал, что это недостаточно, и повторил мой маневр, не позволяя увеличить расстояние между нами.

— Я полагала, что ты слишком зол, чтобы по-настоящему беспокоиться, — с намеком произнесла я.

— Ты себе не представляешь, — резко изменившимся голосом отозвался капитан Датри, и я едва не нырнула обратно в прибой, но все-таки устояла на месте, болезненно выпрямив спину. — Этомоилюди. Как думаешь, много на Фриайленде матросов, готовых пойти за вампиром не потому, что стали зависимы от укусов, а просто потому что захотели? Особенно если учесть, что Лисбет занижала цену за весь товар, привезенный «Бродягой»?

Я сглотнула. Не то чтобы я об этом не подумала, но… в самом деле, они зарабатывали на жизнь тем, что ни на секунду не выпускали из руки мушкет. Да не всякий королевский офицер похвастается такой подготовкой!

Только Нил смотрел на них не как на человеческий ресурс. За каждым мушкетом он видел не возможность, а имя и историю, и вот этого я не учла.

— Ты хотел свой остров, — тихо напомнила я. — Когда Лисбет будет мертва, ты сможешь выбирать, и те, кто пожелает, пойдут за тобой.

Нил невесело хохотнул.

— Те, кто выживет и пожелает, ты хотела сказать?

Я открыла рот, чтобы возразить, и тут же закрыла обратно.

Нил не собирался менять свою точку зрения — у него просто не было ни единой причины. Как и у меня. Это определенно был не тот спор, в котором могла бы родиться истина, потому что ее никто не собирался искать.

— Ты в ярости, я поняла. Тогда почему пошел за мной? — поинтересовалась я.

— Потому что Ампаро права, — хмуро признал капитан Датри. — Ты нужна Фриайленду живой. Без тебя и Лисбет все мы — трупы, и когда я говорю «мы», то имею в виду всех капитанов с их командами. Без каналов сбыта и каких-либо рычагов влияния Фриайленду конец.

Я скептически хмыкнула и промолчала. Все это имело значение только в том случае, если Бузур все-таки сумел поднять бунт, — а квартермастер, при всех его несомненных талантах, тоже был вампиром и народной любовью, прямо сказать, не пользовался. Миз Гилберт и ее девочки должны были помочь (вот их-то на острове любили с особым пылом!), но и они не могли дать никаких гарантий.

— А еще мне нужна кровь, — со вздохом признался капитан Датри и насмешливо заломил бровь, когда я невольно напряглась.

— Но мы же… — я осеклась и по-дурацки покраснела.

Воспоминания о вчерашнем дне, вопреки всем ожиданиям, не успели ни поблекнуть, ни обрести зловещий оттенок. Судя по нарочито невыразительному лицу Нила, это заставляло чувствовать себя неловко не только меня.

А ведь я ещё днём заметила, что действие моей крови заканчивается!

— У меня не так много вариантов, где ее взять, — хмуро напомнил капитан Датри, которого ситуация тоже явно не приводила в восторг. — Во всяком случае, так, чтобы Бузур потом не открутил мне голову.

Я поймала себя на труднообъяснимом желании открутить ему голову собственноручно и осмотрелась. Обстановка на нужный лад не настраивала: отсюда ещё были видны клетки и вытащенная на берег дырявая лодка, и открытый всем ветрам пляж издевательски шелестел волнами.

— Пойдем, — сказала я и решительно потянула его за руку.

Кажется, он искренне ожидал отказа — или, по крайней мере, долгого и чертовски унизительного для обоих спора, потому что подчинился не иначе как от неожиданности и тут же споткнулся, недоверчиво и как-то беспомощно уставившись на меня.

— Марисоль?..

Я не оборачивалась. Лицо горело огнём, будто это я часами копалась в песке на раскалённом пляже. Наверное, я уже тогда понимала, что намереваюсь сделать очередную глупость.

И ее придется как-то объяснить отцу — спасибо хоть, не самому Нилу! Но, по крайней мере, я могла постараться, чтобы эта глупость не была для меня последней.

— Если ты еще раз поднимешь на меня руку, — негромко произнесла я, — я забуду обо всем, что обещала тебе.

Он промолчал, но пальцы, как-то уютно и по-детски непосредственно переплетшиеся с моими, ощутимо напряглись. Я остановилась и все-таки обернулась.

— Женщина всегда ограничена в выборе жизненного пути, капитан, — отстраненно сказала я. — Доводилось когда-нибудь слышать притчу о том, как один мужчина спросил другого, сможет ли он довериться незнакомцу и встать спиной к самому краю обрыва, держась лишь за его руку? А когда тот ответил, что никогда не решился бы на такой риск, первый сказал, что женщины проживают так всю жизнь.