Бренда Джойс - Темное искушение
— Черт побери, — тихо сказала она.
Вся ее сила воли исчезла.
— Девушка, тебя так легко завести, — улыбнулся он, его глаза поблескивали. — Я займусь тобой снова, как будет подходящее время.
Клэр настолько было трудно мыслить, что она сжала руками свои горящие щеки. Она помнила, что решила всячески не замечать его сексуальность, но, кажется, ни один способ не действовал. Что сейчас было важно, так это ее мучительное желание, влага, выступившая между бедер и настойчивый трепет ее возбужденной плоти. Ей нужен был Малкольм.
— Знаешь что, — сказала она хрипло, — я передумала. Как женщина, имею право.
Он помрачнел, поскольку прочитал ее мысли.
— Не пытайся соблазнить меня, девушка. Я не сделаю этого.
— Ты вправду не хочешь подняться наверх? — она была в шоке.
— Ты выпила слишком много вина. — Он посмотрел на нее в упор.
Наконец, до нее дошло. Он все еще боялся, что она умрет в его объятиях.
— Я такая же сильная, как и ты, — сказала она хрипло, — и не собираюсь умирать в твоей постели.
Он широко раскрыл глаза.
— Ты думаешь, я решил, что убил ту девушку своим членом?
Она покраснела.
— Я думаю, она умерла от сердечного приступа, и считаю, что ты веришь в свою довольно необычайную одаренность.
Он вдруг рассмеялся, его смех был теплым, глубоким и прекрасным.
— Это, несомненно, убедительно, но девушка умерла по другой причине, — его улыбка угасла.
Клэр не понравилось его серьезное выражение лица.
— Я бы отдала целое состояние за кофеварку, — сказала она мрачно.
— Я не понимаю.
— Нет, ты не поймешь. Почему ты так на меня смотришь, словно за мной стоит расстрельная команда?
Он потянулся к ней, и Клэр удивилась, когда он взял ее за руку.
— Разве ты не хочешь узнать правду?
Клэр попыталась освободить свою руку.
— Знаешь что? Я выпила слишком много вина, и чертовски устала. Я собираюсь пойти наверх спать. Одна… наверное.
Она попыталась встать, но он ее не отпускал, и она вновь оказалась сидящей на скамье.
— Сердцем, — сказал он тихо, — ты уже знаешь правду.
— Черта с два, — она дернула руку изо всех сил, и он отпустил ее, — все, что ты хочешь мне сказать, может подождать.
Она запаниковала, и это мешало ей здраво мыслить.
— Девушка, нет никакого безопасного укрытия, а уж неведение точно не спасет.
Волна страха накрыла ее.
— Иди к черту.
— Ты хочешь послать меня в ад? — спросил он недоверчиво.
Она вздохнула:
— Нет.
— Ты не хочешь понять законы этого мира, — сказал он мягко, снова положив свою огромную ладонь на ее руку. — Я знаю, потому что все время слышу твои мысли, ты предпочитаешь те мысли, что тебе нравятся. Клэр, тебе нужно взглянуть правде в глаза относительно Сибиллы и ее семейства.
У нее перехватило дыхание. Она знала, что не хочет слышать его следующие слова:
— Сибилла невероятно сильна, вот и все.
Его хватка усилилась:
— Она лизала твою кожу. Твое горло.
Клэр вскрикнула, вскакивая на ноги.
— Она извращенка!
— Преступления-удовольствия — древняя история, Клэр, — мрачно сказал Малкольм, поднимаясь. Он никогда не позволит ей уйти. — Начало этому положили Димхааны.
Клэр задрожала. Нет! Малкольм ничего не знал о преступлениях-удовольствиях, он просто читал ее мысли! Смерть от удовольствия была результатом упадка современного общества. К тому же, это не относилось к средневековью.
— Димхааны убивали Невинных ради удовольствия на протяжении нескольких тысяч лет, задолго до Христа, — сказал он.
Она знала, как переводится гаэльское слово «Димхааны» — без необходимости не упоминать.
— Я не верю в дьявола, и не верю в демонов, — отчаянно выкрикнула она.
— Но твои мать и кузина были убиты Димхаанами… ради их удовольствия.
— Прекрати! Пожалуйста! Они были убиты сумасшедшими, сумасшедшими людьми!
— Истинный Димхаан может забрать жизнь у кого угодно. Они высасывают жизнь из человека до тех пор, пока у него не останется сил, чтобы жить. Но прелюбодеяние усиливает их удовольствие. — Его ноздри раздулись. — Экстаз они называют Le Puissance — могущество.
— Перестань!
Наконец он отпустил ее руку.
— Ты боишься ночи, и правильно делаешь, ибо зло открыто разгуливает по ночам и скрывается днем. Тебе нужно посмотреть правде в глаза, Клэр. Ты не найдешь безопасное место, чтобы спрятаться, никогда.
Она ударила его наотмашь по лицу.
Он дернулся, но остался непреклонен.
— Твой мир не отличается от этого. Димхааны везде: в любом времени, в любом месте. И они хотят твоей смерти… и моей.
Клэр не могла говорить. Она плохо себя чувствовала. Пол поплыл под ногами, в голове все закружилось. Этого не могло быть. Мир не мог быть таким, каким его описал Малкольм.
Тон его голоса стал участливым, когда он успокаивал ее.
— Сибилла человек, как и ты. Но ее силы не человеческие. Морей обладает ею. Поэтому она такая сильная, такая злая.
Клэр покачала головой. Из глаз закапали слезы.
— Итак, значит Сибилла — человек, но она одержима злом? А сейчас ты скажешь мне, что Морей дьявол?
— Давным-давно, — сказал он тихо, — на Альбу пришла великая богиня-воительница и возлегла с королем. Одним из ее сыновей был Морей. Он был великим Повелителем…, пока сатана не украл его душу.
Клэр встретилась с ним взглядом. Взор его был затуманен.
— Ты веришь, — выдохнула она, — но я нет… ни за что!
— Морей — властелин тьмы на Альбе, Клэр. Димхааны — его отродье.
Клэр отступила назад и ударила по столу. Дьявол. Демоны, ведущие свой род от древних богов. Одержимые люди. Преступления-удовольствия с начала времен… в некотором понимании это имело безусловный смысл.
Морей, демон, когда-то бывший Повелителем….
И Малкольм, Повелитель, убивший девушку…
Клэр почувствовала, как комната плывет перед глазами. Она оказалась в кошмарном сне. И в первый раз в своей жизни она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она покачнулась, но Малкольм поймал ее. Она прошептала:
— Тогда что это значит для тебя?
Малкольм поднял ее на руки как раз в тот момент, когда свет перед ее глазами померк.
Клэр пришла в себя, задыхаясь от скверного запаха. Она лежала в кровати, в комнате, которую ей предоставили. Малкольм сидел около нее с мрачным лицом. И в этот ужасный момент кошмар вернулся, и все началось снова.
Ее голова раскалывалась от боли. Малкольм неправ. Он, должно быть, ошибается, даже если Сибилла сильна, как десять мужчин.
