Очень древнее Зло - Екатерина Лесина
Коня мы тоже взяли.
Коней.
И вот такой дружной, готовой к подвигу толпой, встали у скалы. Легионер клялся — во всяком случае именно так я интерпретировала громкий стук железной руки о железную грудь — что скала та самая, в которой побывал пресветлый рыцарь. Оснований не верить не было. Но…
Дальше-то что?
Кони вздыхали. Легионеры ждали молча, подозреваю, надеясь, что ничего-то у нас не выйдет, а я буравила взглядом камень.
— Может… сказать что-то надо? — робко предположила Теттенике.
— Нет. Он про кровь рассказывал.
— Чью?
— Свою, — я почесала рог. Знала бы, попросила бы оставить баночку. Так, на всякий случай. Оно, конечно, может и подозрительно, но вот можно было бы что-то да придумать.
— И что теперь?
— Будем пробовать, — решительно сказала я. И скалу погладила. — Откройся, пожалуйста. Нам очень надо.
Скала осталась неподвижной.
Зато руку кольнуло и… и прокололо. Вот, стало быть, как. Черная капля крови выкатилась и растеклась по камню, впитываясь в него.
И?
И ничего. Впиталась, на миг выделив странного вида символы, и исчезла. А где тайный ход? Я ранку лизнула и засопела от обиды.
— Наверное, — осторожно заметила Теттенике. — Твоя кровь не годится.
Сама вижу.
— Может, потому что ты демон?
— Может.
— Тогда… я попробую?
— Попробуй.
А что еще оставалось? Не легионеров же… хотя не уверена, есть ли у них кровь в принципе.
Теттенике тронула скалу пальчиком и тотчас одернула. Нет, так мы до утра возиться станем.
— Ты… не бойся, — сказала я. — Это не больно.
— Я не боли… просто… есть в этой скале что-то такое… такое… не знаю.
— Страшное?
— Нет. Другое, — она решительно прижала ладонь к камню. А вот её кровь даже в темноте выглядела красной, да еще яркой, как будто не кровь — сок. И текла по камню, быстро впитываясь. А на нем, один за другим, вспыхивали символы.
Древние?
Наверняка. Только археологов здесь нет. И… и беззвучно распахнулась скала, причем так, что я попятилась, а вот Теттенике решительно шагнула вперед.
Нет уж. Я буду не я, если отступлю. И… и вообще это мой замок!
Почти мой.
А значит, и сад тоже. И скала. И все, что в ней находится.
— Нет, — Теттенике остановилась и оглянулась. Глаза её нехорошо блеснули. — Не думай так. Иначе она не пропустит. А нам надо. Слышишь?! Нам надо пройти! Той дорогой пройти!
С потолка посыпалась крошка.
А потом… потом кто-то огромный и сильный, куда сильнее меня, чье присутствие я не замечала, взглянул. И увидел… что увидел?
Человека?
Демона?
Мысли? Все до одной. И зависть тоже. И ярость. И… и все остальное, сразу. Все мои благоглупости.
— Не бойся, — сказала Теттенике, взяв меня за руки. — Она справедлива.
А вот это как раз и пугало.
Глава 18 В которой сокрытое открывается
«Бросила тогда ведьма камушки, и поднялись пред королевичем горы. Первая была железной, вторая — серебряной, ну а третья сияла яркими огнями, ибо была она алмазною. Но не испугался королевич. Воззвал он к богам, и тогда напала ржа на гору железную, источивши в конец. Собрались мастера со всех земель и каждый взял себе по толике серебра, вот и не стало горы серебряной. А к алмазной сам королевич подошел и сказал: «Крепче всего в мире сущем алмаз-камень, но и ему не устоять пред силой веры моей». А сказавши, обрушил на гору меч свой, тогда-то и рассыпалась она на осколки драгоценные, высвободив деву кроткую…»
Нравоучительное повествование о королевиче Иноре, ходившим за тридевять земель и сразившим во славу богов многих ведьм, чернокнижников и иных чудовищ.
Теттенике больше не была слабой.
Надо же. Она, оказывается, никогда не была слабой. А слабость сначала придумала или, скорее, придумали для неё. Она же поверила.
Разве такое возможно?
Возможно.
Но кровь Архаг не бывает…
Кровь? Да, она помнит… о той девочке, что родилась в Замке и потом ушла. А её дочь стала женой великого кагана и… и Теттенике не то, чтобы не верила. Нет. Скорее уж эта история походила на сказку. Страшную? Сказки такими и бывают. Только такими и бывают настоящие сказки.
Нет.
Не то.
— У меня нет дара, чтобы видеть прошлое, — призналась она тому, чей дух был еще жив. И… и не только его.
Еще одна странная история.
О человеке.
И не человеке.
Давным-давно мир был другим. И в нем жили не только люди. Да? Она знает. Мать Степей… да, и она существовала. Нет, не божество, но почти. Великие. Бессмертные. Недоступные. Но и с ними случаются неприятности. Например, возьмет такая, великая и бессмертная, могучая, да влюбится в человека.
Глупость ведь.
Несусветнейшая.
Люди, они же… слабые. И живут всего мгновенье. Но мгновенье счастья многого стоит. А еще от этой любви родятся дети. Но у тех, других, бессмертных, все иначе. Это люди могут размножаться бездумно, а они… нет, только поделив душу.
И жизнь.
И… и из этой жизни, отданной в любви к человеку, появляется иная.
Как её звали?
Это неважно. Её народ давно ушел. Куда? К другим мирам. Молодым. В которых кипит еще кровь и дикая первозданная сила рождения. Только так они могут жить. Все ушли. А она осталась. Ради него, того, кто позволил ощутить ей любовь. И ради детей.
Теттенике теперь знала.
И дар… прошлое — одна из нитей будущего. Как и наоборот.
Просто же.
Почему она не понимала прежде?
— Значит, не только Брунгильда так может?
Все могут. Каждая. Дар сложен. И люди не способны принять его целиком. Вот каждый и выбирает свою грань. Свою дорогу.
Хорошо?
Плохо?
Демоны плохо.
— Мне как-то здесь неуютно, — пробормотала демоница, и черные щиты сомкнулись.
Зря.
Та, что еще жила, пусть и давно стала тенью, рассмеялась.
И демоны ныне мелкие пошли.
— Демоны? — спросила Теттенике. — Кто они?
Просто существа иного мира, который отличен. Миров множество. И путей множество. Порой, что миры, что пути пересекаются друг с другом. По воле ли Творца? По случайности? Правда, где одно, а где другое никто не скажет.
Дышать стало легче.
— Она хороший демон, — Теттенике задрала голову, но ничего не видно. Темно. И все-таки… все-таки видно. Раньше. Она, та, которой не стало, смотрела.
В прошлое.
И… в будущее?
Будущего нет. Есть вероятности.
Нити?
Нити. Одни тоньше, другие
