Зачет по тварезнанию (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

— Но ты же не видела?

— Да видела я, видела. Просто думала, что ты все равно не поверишь, — очень близко к правде соврала я.

Разумеется, сказать, что «я не хотела, чтобы ты украл мое открытие» вот так вот в глаза… Может, Кей смог бы. А я — нет.

— И что же ты видела? — глаза лея Гроссо сощурились в гневе.

— Как Кейрат и описывал: крупная тварь, глаза синие и светятся. В первый раз мы ее почувствовали раньше и успели подстраховаться. Я выставила щит, и мы не пострадали.

— Мы, мы… — прошипел Сафониэль.

— А что, я должна говорить: «Они, они»?! Да, мы стояли спиной к спине и пытались с нею справиться. Безрезультатно. Но и без особых потерь. А вчера она напала внезапно.

— А в первый раз лапой в дверь постучалась? — насмешливо произнес мой собеседник.

— В первый раз вокруг всё притихло. Внезапно. А второй раз недалеко река была, я ничего не слышала.

На лице моего научного руководителя мелькнуло беспокойство.

— Ты можешь показать, где это произошло? — спросил он.

— В первый раз — далеко отсюда, почти день идти. Второй — где-то неподалеку, но я не могу сказать, где. Я не поставила маячок. Сначала не видела смысла, а потом была не в том состоянии.

— Как это было? — Сафониэль присел на вывалень и похлопал рукой рядом, приглашая меня.

Он взял себя в руки и теперь источал только заботу и беспокойство.

— Не помню. Я даже испугаться не успела. А потом меня жутко трясло, и я никак не могла согреться, даже в протопленной бане под одеялами, будто у меня внутри — льдина. А еще пустота на месте резерва. Это было страшно, — призналась я.

— И как тебе удалось справиться? — спросил лей Гроссо, поворачиваясь ко мне всем корпусом.

Кажется, тут я покраснела.

— Ну, отогрелась. Потом, — неловко проговорила я.

Дайна, как я палю-у-усь! Как огнеплюй в лесу. Фактически призналась: «Я грелась изнутри нижней косой саженью Торнсена. Точнее, косо вверх торчащей. А когда кончила, во мне проснулась сила. Возможно, между этими событиями есть связь. Но нужно проверить. С тобой? С тобой, прости, нет. У тебя сажень не той длины».

Сафониэль, не глядя в мою сторону, похлопал ладошкой по моему колену.

— Ладно, ничего страшного, — говорил он, разглядывая шипы усохших после летнего мороза веток. — У тебя же выбора не было.

…Он меня прощает, в общем.

Да что я такого сделала, чтобы ты меня прощал?! И что значит: «Выбора не было»? Нет, это был мой выбор. И я… хотела Кея. До боли просто. Мне его не хватало. Как части тела. Или души.

Наверное, Сафониэль прав. Я действительно влюбилась.

— Хорошо, — оживился он. — Мы сейчас идем в таверну. Отдыхаем. Набираемся сил, — он подмигнул. — А завтра с утра отправляемся к месту экспедиции.

— Но ведь здесь… — начала я.

— У нас есть утвержденный лично Императором план исследований, — в голосе лея Гроссо послышались стальные нотки. — Я подам прошение на организацию экспедиции в эти места. И в следующем году…

— Зачем ждать следующего года?!

— Джелайна, я понимаю, ты возбуждена находкой, — Сафониэль положил мне руку на плечо. — Но в научных кругах так не делается. Сначала нужно хорошо поработать с литературой. Убедиться, что до нас никто ничего подобного не встречал.

«Нас». Уже «нас».

— И только потом, набрав к изысканиям в первоисточниках достаточную эмпирическую базу, можно будет заявлять о находке, — закончил лекцию лей.

— Вы закончили?

— Мы теперь на «вы»? — хмыкнул лей Гроссо.

— Я приношу извинения за предыдущую фамильярность. Вы сказали всё, что хотели?

— Что за сцена, Джелайна? — в голосе научного руководителя снова послышалась сталь.

— Никакой сцены, уважаемый лей Сафониэль. Я просто остаюсь здесь.

— Прямо здесь?

Красиво очерченные, словно кистью художника, губы Гроссо исказила саркастическая ухмылка.

— Нет. Но я не собираюсь никуда отправляться завтра.

— Нас ждут, — напомнил он.

— А вас тут никто не держит.

— Ты дерзишь.

Я пожала плечами. И что? Что он мне сделает?

— Ты пожалеешь, — ледяным тоном подвел он итог.

— Вы мне угрожаете?

— Нет, я констатирую факт, — всё так же холодно ответил Гроссо. — У тебя еще есть время одуматься. До завтрашнего утра.

— Я сразу говорю: «Нет».

Он дернул плечом: «Ну и дура!» И пошел. Куда-то. Надеюсь, обратно он дорогу найдет.

А не найдет — не моя проблема.

56. Лайна. Забаррикадировавшись в депрессии. Никто меня не любит. Даже Гррых. Тварь.

Точнее, не самая моя большая проблема. Самая большая, под два метра, проблема прямо сейчас где-то в деревне. И это — настоящая проблема.

Из-за Сафониэля я могу потерять место в магистратуре. Но, что бы лей Гроссо ни думал по этому поводу, он — не единственный магистр тварезнания. Пробьемся. Он закроет мне путь в Императорский университет? Так не он мне его открывал.

Из-за Сафониэля я могу потерять некоторые карьерные перспективы и их темпы.

А из-за Торнсена я могу потерять себя.

Тревожные симптомы привязанности я впервые почувствовала еще в домике у бабы Тои. С тех пор болезнь только прогрессировала. Вместе с ней прогрессировали слабоумие и безволие. Я стала превращаться в размазню с истерическими приливами. В зависимую размазню. Уже сейчас, как я только что убедилась, мысли о нем вызывают слезоточивость и соплеотделение. А что будет дальше? Кейрат, его член и дети — моё всё? А если Сафониэль прав, и все эти «люблю» и «замуж» — просто манипуляции мальчишки с гипертрофированной вседозволенностью? А я тут размечталась, сопли в клубок намотала… И? Дальше?

Дальше вообще проблема. В любом случае. Даже если Сафониэль не прав. Одно дело — полевой роман, где, как верно заметил лей Гроссо, мы вдвоем против природы. Тяжело удержаться от соблазна. А в Академии? Как это будет выглядеть в Академии?

Нет, пусть лучше всё остается, как было. Один раз — не… не считается. Проводились реанимационные мероприятия. Была без сознания. Не помню. Не было ничего.

И не будет.

Я набрала побольше воздуха в грудь, отерла слезинки с глаз, сглотнула, пытаясь придать голосу твердость и уверенность, и открыла дверь в таверну.

Кей сидел там, где я его оставила. На том же месте, только в компании местного мага. Его взгляд был встревоженным. Фигура напряжена, будто он был готов в любой момент сорваться с места.

Да расслабься, Кейратушка, для тебя уже всё благополучно закончилось.

— Тонсен, завтра в десять утра отсюда откроют телепорт, — уверенно произнесла я, и даже голос не дрогнул. — Оценку за практику я вам поставила. Зачет тоже. Счастливо.

И с трудом сдерживая слезы, поднялась к себе в номер-конуру.

Я закрепила в пазах засов так, чтобы открыть его без моего участия было невозможно, забралась на тахту, обняла сбитую в комья подушку, и стена, которой я отгородилась от окружающих, дала течь. Я разревелась. Беззвучно.

Через пару часов слезы закончились, но желания общаться с людьми не появилось. У них со мной, как ни обидно, тоже. Я-то готовилась держать оборону, думала, мои спутники ко мне в очередь будут ломиться… Так мне мечталось в слезливых фантазиях. Но оказалось, что никому я не нужна. От этого становилось еще горше.

Я лежала, свернувшись в клубок, всхлипывала и вслушивалась в происходящее.

Где-то через полчаса-час после начала моего затворничества к себе забредал Кей. Немного пошумел и пропал. Воображение рисовало, как он, освобожденный от обязательств передо мной, зажигает звезды кому-то из подавальщиц.

Вот видишь, Лайна, ты всё сделала правильно!

Деградация на лицо даже в отсутствии объекта.

Я вслушивалась в магический фон.

Где-то в отдалении ощущалась чужая человеческая магия, наверное, магичил Прежан. Не обильно, а умело-экономно. Снизу ощущалась тонкая магия Сафониэля. Непонятно, что он там делал. Еду на яд проверял?

Где-то через полчаса со стороны лестницы послышался призывно-кокетливый смех разносчицы. Двух. Я напряглась. Вот. Дождалась. И ведь не сбежишь теперь никуда. Придется слушать весь этот эротический концерт на три голоса за стенкой.