Анна Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина

— Бездарный, — сказал Лонгер, когда Майкл уже скрылся из вагона-ресторана.

Я уставилась на мужчину с самым красноречивым выражением, на которое способно мое лицо.

— Простите?

— Мальчишке повезло родиться в нужной семье, — беззаботно сказал он. — Гроуз не делец, как его дед и отец, он — шут!

— Вам не нравится мистер Гроуз, потому что завидуете ему? — с некоторым раздражением в голосе спрашиваю я.

В маленьких глазах появился злой блеск.

— Я не могу завидовать такому человеку, — спокойно изрек он, у него получилось даже издать высокомерный смешок.

— Зачем вы мне об этом говорите?

— Мы просто разговариваем, миссис Стоун. В целом, мне все равно, о чем с вами говорить.

Моя злость начинает выходить из-под контроля.

— А вам не приходило в голову, что мистер Гроуз узнает обо всем, что вы говорите мне сейчас?

— В таком случае, мистер Гроуз не узнает ничего нового, — уверенно заявил Лонгер. — Мое мнение о нем ему известно и так.

Мои глаза заметно округлились.

«Какой же властью обладает этот человек?» — никак не могу я взять в толк.

— Ваше право на собственное мнение еще не обязывает меня выслушивать эту… мерзость. На сегодня, думаю, достаточно, — со злостью говорю я и поспешно поднимаюсь с места. По-моему, даже Майкл не был так резок в движениях, когда торопился по срочному делу.

Иду по узкому коридору и с холодком по коже ощущаю близкое присутствие Лонгера. Мои чувства меня не обманули. Пока я безуспешно пытаюсь открыть дверь в купе, Алан Лонгер подошел совсем близко и задумчиво бросил:

— Мистер Гроуз уступил вам свое купе?

В отличие от меня, мужчина без труда открывает дверь в собственное купе.

— Любопытно, — сказал он и вошел внутрь, тихонько прикрыв за собой дверь.

«Майкл Гроуз, хитрая ты лиса, уступил мне соседство с Лонгером!» — со злой усмешкой подумала я, и, когда дверь поддалась, захлопнула ее изнутри.

К полуночи машина существенно снижает скорость, стилпоезд ползет через высокогорные и опасные участки Ханди. Гроуз говорил о семидесяти километрах, а мы движемся не выше сорока.

Вглядываюсь в широкое окно и благодаря свету фонаря с внешней стороны стилпоезда — того, что прямо над окном, — вижу рваные снежные островки, а дальше только тьма. Ночного неба совсем не видно.

Выхожу из купе, в коридоре проводника нет. Прохожу до конца вагона и в мутноватом дверном окошке вагона-ресторана вижу пассажиров первого класса: в коктейльных платьях и в вечерних костюмах, с бокалами в руках, они разговаривают и смеются. В вагоне курят все мужчины без исключения и только некоторые из женщин зажимают меж пальцев сигарету на длинном мундштуке.

— Здесь вечеринка? — спрашиваю я у проводника у дверей ресторана. Когда я к нему обратилась, тот сразу выпрямился и расправил плечи.

— Пассажиры отдыхают, мадам.

Когда я захотела войти в своих брюках и джемпере, мужчина выставил передо мной ладонь и вежливо произнес:

— После девяти часов только в платье, мадам.

Я согласно кивнула и сделала шаг назад.

— Почему мы так медленно едем? — прежде чем уйти, с некоторой тревожностью спрашиваю я у проводника.

— Из-за сложных погодных условий, мадам. Вам не о чем беспокоиться, снижение скорости — это мера дополнительной осторожности.

— Значит, стилпоезд придет с задержкой?

— Нет, — уверенно говорит проводник. — К утру стилпоезд наберет скорость. В Илсити прибудем вовремя.

Я призадумалась и опять согласно кивнула.

— Ни о чем не беспокойтесь, — опять повторил он.

Рассеянно поблагодарив мужчину, возвращаюсь в купе. Мне не удалось уснуть сразу, долго смотрю в темный потолок и думаю о той жизни, которая у меня когда-то была. Думаю о своих родителях, о друзьях и о том, что было в той жизни по-настоящему для меня важным или казалось важным… Вот так, под монотонные звуки машины и в тоскливых раздумьях я незаметно провалилась в сон.

Мне снилась моя квартира, в ней я сижу в кресле, уставившись в телевизор, а в ногах у меня мурлычет кот. Мой пушистый надменный кот с подходящей ему кличкой Важный.

Над телевизором толстые тома юридической литературы в синих и красных переплетах. Книгами я не пользуюсь уже давно, но они все еще здесь.

В этом сне ничего не происходит. Как далекое воспоминание, забытое и простое, но именно сейчас бесконечно приятное. Я бы хотела побыть в нем еще немного, но…

Просыпаюсь прежде, чем понимаю тревожность момента, что заставил распахнуть глаза. Стилпоезд с гулким скрежетом опять вибрирует, но на этот раз вибрация в разы сильнее. Поднимаю упавшие на пол часы и вглядываюсь в белый циферблат: пять пятнадцать утра.

Вибрация пошла на убыль, пока не прекратилась совсем.

С тяжелым выдохом опять падаю на подушку. Попыталась прикрыть глаза, но спать мне больше не хотелось. Скидываю ноги на холодный пол и надеваю красное коктейльное платье на случай, если правило вагона-ресторана о вечерних нарядах все еще в силе.

Выхожу в коридор и тихонько прикрываю дверь своего купе. Проводник спит в квадратном кресле, прислонив подбородок к груди. Похрапывает.

Я свободно прошла через вагон первого класса и заглянула в мутное дверное стекло: вагон-ресторан пуст. Когда опустила золотую ручку, дверь оказалась не заперта, и я вошла внутрь. Здесь свежо и темно.

Потребовалось время, чтобы найти выключатели, и, когда зажегся свет, с любопытством уставилась на безупречный порядок вокруг, будто несколько часов назад не было никакой вечеринки. Все прибрано и чисто, даже в пепельницы заглянула — в них нет окурков. Окна приоткрыты.

Я бы с удовольствием выпила чаю, но в моем распоряжении только крепкие напитки. Беру в руки тяжелую бутылку с золотистой жидкостью.

«Увы, виски чай мне не заменит», — грустно подумала я и в тот же миг за спиной скрипнула дверь. Мгновенно обернулась.

— Здесь так не положено, — сказал Лонгер. Его взгляд уткнулся в бутылку виски в моих руках.

— У вас бессонница? — с некоторой осторожностью спрашиваю я. Наблюдаю, как мужчина неспешно подходит ближе.

— Меня разбудила вибрация, — сказал Лонгер. На нем белая рубашка, пиджака нет. — А потом услышал, как вы вышли из купе. Решил составить вам компанию.

— Звучит опасно, — призналась я.

Мужчина оценивает меня долгим взглядом и вдруг говорит:

— Красный вам к лицу, мисс Стоун.

— Миссис, — сразу поправила я. Спрятаться за статусом замужней женщины сейчас мне кажется как никогда уместным.

Мужчина подходит ближе и берет из моих рук бутылку виски. Удивительно, какая сила позволила мне оставаться вот так близко с ним и не сорваться, чтобы оказаться как можно дальше от него.

Алан Лонгер наполняет для себя бокал виски из той бутылки, что взял у меня.

— Упрекнули меня в несоблюдении правил, а сами не прочь их нарушать. Не яркий ли пример лицемерия, мистер Лонгер?

Мужчина тихо рассмеялся.

— А вы не знаете, когда остановиться, — ровным голосом констатирует он. Не сводит с меня прямого взгляда.

В этом взгляде столько чувства собственного превосходства!

С необъяснимым мне удовольствием Лонгер вдруг изрек:

— Вы не леди!

Меня сразу бросило в дрожь.

— Легче на поворотах, мистер Лонгер, — взгляд мой сверкнул, но голос предательски дрогнул.

— Сколько вы стоите? — вдруг спрашивает он.

Я потрясена настолько, что челюсть хорошо упала вниз!

— Что бы ни предложил вам Хэнтон, я дам гораздо больше, — уверенно говорит он.

Во мне молниеносно поднимается гнев.

— Наглядно покажу, чего стою, мерзавец! — зло процедила я. Безрассудная и ослепленная яростью, подняла ладонь, чтобы нанести обидчику в ответ жгучую пощечину. Но рука моя застыла в воздухе, а спустя мгновение пощечину получила я. Падаю на диван и пальцами касаюсь своего лица, на котором чувствую горячую вязкую кровь.

— Мне жаль, миссис Стоун… — без тени подлинного сожаления говорит Лонгер. Он скорее недоволен досадной случайностью, что кольцо на указательном пальце оказалось перекручено камнем вниз, во внутреннюю сторону его ладони, коей он нанес мне удар.