Настя Любимка - Алая печать. Страж огня
Элдрон давно перенес своих псов. Выйдя за ворота я не увидел никого. Остановился, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Я должен подавить все эмоции, как бы тяжело мне это бы не далось. Мне казалось, в ту ночь, когда приходил Элдрон в комнату для ритуалов, мы выяснили с отцом все, что касается леди Хейли, и он извинился за свое поспешное решение. А сегодня я поставлен перед сложным выбором.
Что такого могло произойти, что отец вопреки данному слову, все равно пошел на преступление. Наши с ним разговоры в последнее время носят характер недосказанности. И я списывал это на политические игры, то, что меня никогда не интересовало.
Я вел себя не как принц, а как рядовой солдат, послушно выполняющий волю командира. Не вникая в суть приказа, просто выполняя, и упивался собственной свободой. Той, что подарила мне должность в академии.
— Шеллис, что с тобой? — мой страж метался перед входом в академию, жадно припав брюхом к траве, он что-то вынюхивал.
Наконец, мой зверь замер, а затем, что-то подобрав, пополз ко мне. Стремительно ткнулся мордой в руку. Секунда и он отползает, а в моей ладони остается небольшая деревянная лошадка.
Первое мгновения я просто шокировано смотрел на детскую игрушку. А потом… я ощутил от нее силу. Мне хватило доли секунды, чтобы определить, кому принадлежит артефакт.
Вот только…что делает в траве артефакт рода Сизери?!
И кто принес ее сюда и зачем?
Резко втянул воздух, а затем вернулся в академию. Идти во дворец с артефактом чужого рода, было бы высшей глупостью. Отец найдет тысячи причин, чтобы не отдавать, пока не отдавать его законным наследникам. Тем более род Рейга находится в поиске выкупленных артефактов Сизери.
Не замечая никого вокруг, вошел в общежитие, взбежал по лестнице и на мгновение, замер у дверей общей комнаты Мэтта и Хейли.
Асгара в академии не было. Пусть и в его отсутствие защита работала исправно, но я был тем, кто подчинил его. То, что он предупреждает о моем приходе, лишь дань вежливости, я могу отворить любую дверь без согласия студента.
Медленно я ступил на территорию Хейли. В воздухе витал легкий аромат ее парфюма. В отсутствие студентки комнату исправно убирали. Но чувствовалось, что самой хозяйки здесь не было несколько дней.
Быстро прошел в ее комнату и положил лошадку на подушки. Я точно знал, отсюда ее никто не посмеет украсть. А вернувшуюся с практики девушку, будет ждать сюрприз.
Осталось лишь одно дело. Понять, кто последним прикасался к артефакту. Присел на край постели и приступил к снятию слепка ауры.
По двум из полученных результатов, мне придется обратиться к королевским дознавателям. Эти люди не приближены к королевской семье, иначе, я бы их узнал. Но есть шанс, что они фигурировали по иным делам, и тогда, их слепки находятся в архиве дознавателей. А вот еще трое, кто держал в руках пресловутую лошадку, знакомы мне, и каждого я знаю лично.
Ныне мертвый лорд Рейга, доверенное лицо брата, он же лорд Лиман Эртарион, и…жена Себастьяна Арлгай! Каким образом леди Найдель затесалась в эту компанию?
Поправил подушки и только после этого вышел из комнаты. На пороге столкнулся с Мэттью.
— Брат, — начал он, — скажи, она же поборола элементалей?
— А ты разве сам не чувствуешь? — прищурился, разглядывая взъерошенного третьего принца. После попытки взломать защиту купола и кратковременного полета, и без того короткие волосы на его голове, встали дыбом. Он был похож на большого колючего ежика.
Я мог ответить ему напрямую, но меня беспокоило то, что он мог не чувствовать элементалей рода.
— Знаешь же, что я не до конца овладел второй стихией, — в его глазах читалось, что я и сам не всегда могу обуздать воду. — Но, я могу судить логически, — Мэтт провел рукой по волосам, — раз Хейли с драконом, значит, справилась, прости за глупые вопросы.
— Ты просто волнуешься за нее, — ободряюще улыбнулся, — и я рад, что ты все еще не умеешь сдерживать свои эмоции.
Хватит безупречной маски Элдрона. Мне бы не хотелось, чтобы однажды, Мэтт превратился в каменную статую, достаточно одного принца, взвалившего на себя ответственность за судьбу королевства.
Возможно, мои мысли были эгоистичными по отношению к семье и роду. По отношению ко всей аристократии, но…. Каждый год академия принимает все больше новых студентов из числа простого народа. Одаренные дети, пусть и не с огромным магическим потенциалом, они живые и настоящие, в то время как отпрыски аристократов зажаты и холодны. А в большинстве случаев, просто высокомерны. Это создает проблемы, как им, так и академии в целом.
Сколько подлости видели эти стены? И исходит от она от власть имущих, достойная смена родителям подрастает, ничего не скажешь. Но всегда теплилась надежда, что учеба в академии поможет познать то, чего лишены дети великосветского общества: сострадания, душевной теплоты и желания помочь ближним. Жаль, вот только таких среди знати — единицы.
— Почему отец пошел на это? — Мэтт всегда умел задавать правильные вопросы.
Вот только теперь, сдается мне, ответы его величества — очередная ложь.
— Хотел бы и я это знать, — вынырнув из своих мыслей, устало выдохнул. — Мэтт не вмешивайся в это, — слишком хорошо знаю это выражение лица, — ты проиграешь, так и не начав битву.
— Ни отец, ни брат, никогда не отступаются от задуманного, — прошептал Мэтт, — а они, они ведь хотят уничтожить дракона? И, если я прав, их мишень именно Хейли.
Ответить, как впрочем, и обдумать сказанное Мэттью я просто не успел. Брат молниеносно выпалил фразу, от которой у меня на миг, остановилось сердце.
— Если я объявлю ее своей невестой, отец не тронет ее, — щеки его заалели. — Это единственный выход.
— А ее ты спросить не желаешь? — хмуро отозвался я.
Странно, что Мэтт до сих пор не понял моего отношения к ней. Сказывалась ли сила дара, а может отсутствие хоть какого-то опыта в отношениях с женщинами, но младший брат не замечал моего особого расположения к студентке Сизери.
— Любая будет счастлива стать невестой принца, — выпалил он и хмуро добавил, — кроме Хейли, но…если ей объяснить, она поймет.
— Мэтт, я понимаю причины, побудившие тебя прийти к подобному решению, но я повторюсь, не вмешивайся. — Стремитель Мэтт сжал кулаки и хотел что-то сказать, но я остановил его, не дав и рта раскрыть, — Хейли никто не причинит вреда, клянусь своей жизнью. — Тем самым я обозначил для него границу. И…он понял меня.
Несколько секунд он пристально вглядывался в мое лицо, а затем задал лишь один вопрос.
— Как давно?
— Не знаю, — честно ответил ему, — она для меня значит ровно столько же, сколько и отцу наша мама.
