Лорен Кейт - Обреченные
— Точно, — фыркнула Люс.
Ей отчаянно хотелось съездить к ним, но это казалось попросту невозможным.
— Но на чьей машине?
Шелби нарочито зловеще рассмеялась.
У моего дурацкого бывшего парня было кое-что не столь уж дурацкое, — пояснила она, порывшись в кармане толстовки и вытащив оттуда длинную цепочку с ключом. — Его чудный «мерседес», припаркованный прямо тут, на ученической стоянке. Тебе повезло, что я забыла вернуть ему запасной ключ.
Они помчались по дороге прежде, чем кто-либо успел их остановить.
Люс обнаружила в бардачке карту и пальцем проследила маршрут до Шасты. Она перечислила несколько вариантов Шелби, которая летела, как ошпаренная, хотя бордовому «мерседесу» как будто бы даже нравилось подобное обращение.
Девочка недоумевала, как ее подруге удается сохранять такое спокойствие. Если бы она сама только что порвала с Дэниелом и «одолжила» на вечерок его машину, она не удержалась бы от воспоминаний о совместных поездках, или о спорах, затеянных по дороге в кино, или о том, чем они занимались на заднем сиденье в тот единственный раз, с наглухо закрытыми окнами. Шелби, несомненно, думала о своем бывшем. Люс хотелось расспросить ее, но подруга ясно дала ей понять, что тема под запретом.
— А ты собираешься менять прическу? — в конце концов спросила девочка, вспомнив совет Шелби насчет того, как прийти в себя после разрыва с парнем. — Я могла бы помочь.
Лицо соседки скривилось в хмурой гримасе.
— Этот урод того не стоит, — буркнула она и после долгой паузы добавила: — Но все равно спасибо.
Поездка отняла большую часть оставшегося дня, и все это время Шелби провела, терзаясь размышлениями, пререкаясь с радио, переключая каналы в поисках безумнейших чудаков, каких ей удастся выловить. Воздух становился холоднее, деревья редели, а дорога забиралась все выше и выше. Люс сосредоточенно успокаивала себя, представляя сотни сценариев, по которым может пройти встреча с этими родителями. И пыталась не думать о том, что сказал бы Дэниел, узнай он, куда она отправилась.
— А вот и она, — заметила Шелби, указав на огромную, покрытую снежной шапкой гору, выросшую у них на пути, — Городок расположен прямо в предгорьях. Мы там будем сразу после заката.
Люс не представляла, как и благодарить Шелби, доставившую их сюда по ее прихоти. Что бы ни скрывалось за переменой в поведении подруги, девочка была ей признательна — она не справилась бы с этим сама.
Город Шаста оказался необычным с виду и живописным, полным пожилых людей, неторопливо прохаживающихся по широким улицам. Шелби опустила стекла, впустив в машину свежий вечерний воздух. Это помогло Люс совладать с желудком, взбунтовавшимся в преддверии разговора с семейной парой, виденной в вестнике.
— И что мне им сказать? Поздравляю, я ваша дочь, воскресшая из мертвых, — вслух попробовала Люс, пока они ждали на светофоре.
— Если только ты не хочешь напрочь перепугать милую пожилую пару, нам стоит над этим поработать, — вмешалась Шелби. — Почему бы тебе не притвориться коммивояжером? Может, тебя впустят в дом, а дальше — по ситуации.
Люс опустила взгляд на свои джинсы, потрепанные теннисные туфли и фиолетовый рюкзачок. Для коммивояжера вид у нее был не слишком впечатляющий.
— И что бы мне продавать?
Шелби стронула машину с места.
— Талончики на мытье машин или что-нибудь столь же убогое. Можешь сказать, что бумаги у тебя в сумке. Однажды летом я этим занималась, ходила от двери к двери. Меня едва не подстрелили, — добавила она, содрогнувшись, а затем оглянулась на побелевшее лицо Люс, — Да ладно тебе, твои собственные мама с папой тебя не застрелят. Эй, гляди-ка, мы уже на месте!
— Шелби, можно, мы немного посидим в тишине? Мне нужно перевести дух.
— Прости, — откликнулась та, тормозя на большой автостоянке перед группкой маленьких одноэтажных, дачного вида домиков, соединенных проходами, — Конечно, и мне нужно перевести дух.
Несмотря на волнение, Люс не могла не признать, что место выглядит довольно мило. Несколько домиков выстроились полукругом на берегу пруда. За дверями главного корпуса стоял рядок инвалидных колясок. На большом транспаранте значилось: «Добро пожаловать в пенсионный поселок города Шаста».
У нее так пересохло горло, что было больно сглатывать. Она не знала, хватит ли ей духу сказать этим людям хотя бы пару слов. Возможно, это как раз из тех вещей, о которых не стоит слишком много думать. Наверное, нужно просто подняться туда и заставить себя постучать в дверь, а там уже по ходу разобраться, что делать дальше.
— Дом тридцать четыре, — проговорила Шелби, щурясь на квадратное оштукатуренное здание с красной черепичной крышей, — Похоже, это вон там. Если хочешь, я…
— Подождешь в машине, пока я не вернусь? Было бы здорово, спасибо огромное. Я скоро!
Пока окончательно не перетрусила, Люс выскочила из машины и поплелась по извилистой дорожке в сторону домика. В теплом воздухе витал пьянящий запах роз. Милые пожилые люди были повсюду. Разбившиеся на две команды за шаффлбордом[7] во дворике около входа, на вечерней прогулке в ухоженном цветочном садике у пруда. В ранних сумерках Люс напрягала глаза, высматривая в этой толпе нужную пару, но никто не показался ей знакомым. Придется идти прямо к их жилищу.
С тропинки, ведущей к домику, она увидела горящий в окне свет. Подошла поближе, заглянула внутрь.
Ощущение оказалось жутковатым: это была та же самая комната, которую чуть раньше показал ей вестник. Вплоть до толстой белой собаки, спящей на коврике. Люс слышала, как в кухне моют посуду. Видела тонкие, в коричневых носках щиколотки мужчины, бывшего ее отцом сколько-то лет назад.
Девочка не воспринимала его своим отцом. Он не был похож на ее отца, а женщина ничем не напоминала ее мать. В общем-то, они казались очень милыми. Но как очень милые… чужаки. Если она постучит в дверь и наплетет какого-нибудь вранья о мытье машин, станут ли они менее чужими?
Нет, решила Люс. Но и это еще не все. Пусть она сама не узнает родителей, но если они действительно были ее родителями, то, конечно же, ее узнают.
Как глупо с ее стороны было не подумать об этом прежде. Стоит им один раз на нее взглянуть, и они увидят в ней свою дочь. Ее родители были намного старше, чем большинство людей, которых она видела снаружи. Это потрясение может оказаться для них слишком сильным. Оно и для Л юс-то было слишком сильным, а эта пара старше ее лет этак на семьдесят.
К этому времени девочка уже припала к окну их гостиной, притаившись за колючими кустами полыни. Она перепачкала пальцы, хватаясь за карниз. Если их дочь погибла в семнадцать, они, должно быть, оплакивают ее добрых полсотни лет. И уже смирились с утратой. Как иначе? Незваное явление Люс из кустов — последнее, в чем они нуждаются.
