Александр Арбеков - О, Путник!
— У вас с ними что-то личное, сударь? — подозрительно спросил я. — Чего это вы так беспокоитесь по данному вопросу?
— Ничего личного, Сир! Живу и дышу только ради одной великой цели! — Глорианин вытянулся в струнку.
— И какова же она?
— Империя превыше всего, Сир!
— Молодец! Так держать! — хмыкнул я. — ГРАФИНЯ!
— Я подле Вас всегда, Ваше Величество, моим острым кинжалам не страшны никакие космические бездны, кишащие злобными врагами! Империя превыше всего!
— Да, что-то произошло с этим миром, — задумчиво произнёс я. — Преданность и верность окутывает его, как первый холодный снег покрывает нежные розы, которые, возможно, расцветут в апреле на заре.
— Сир, гениально! Мысль внесена в анналы! — воскликнул Придворный Летописец, прорвавшийся сквозь сплетение ветвей.
— Красавец, умница, поэт… — раздался из глубин мироздания тихий шёпот МАРКИЗЫ.
— Что есть, то есть, — улыбнулся я. — Господа, позвольте вас на время оставить. Разберусь с Арктурианами и вернусь. До встречи…
Вскоре я парил в бездонном чёрном пространстве, любуясь самой яркой звездой в Северном Полушарии.
— Сир… — рядом внезапно возникла МАРКИЗА.
— Я ожидал вашего появления, Миледи, как ожидает молодой петушок явления зари, — беспечно и весело произнёс я.
— Что с Вами происходит, Государь!? Вы не больны?! — встревожено спросила девушка.
— Ничего особенного… Вот, думаю, как решить проблему с Арктурианами, — буркнул я..
— Не ври! Слушай, с меня довольно! — вспыхнула МАРКИЗА. — Мне надоело это вечное и бесконечное смятение чувств, это вялая неопределённость! Делай что хочешь, сублимируй меня, расчленяй, сажай на кол, разорви на части Горными Жеребцами, но так больше продолжаться не может! Давай поговорим серьёзно! Надо что-то делать и решать.
— Мне плохо, моя девочка…
— Не обращайся так ко мне!
— Мне очень плохо…
— Я понимаю…
— Ничего ты не понимаешь, дурочка! — я тоскливо посмотрел на огромный матовый шар, появившийся из ниоткуда. — А вот и наши Арктуриане! Тут, как тут, родимые…
— И чего же я такого не понимаю? — возмутилась МАРКИЗА.
— Мне нужно сделать выбор, а я на это неспособен! — застонал я. — Перед тобой великий, бесстрашный, бессмертный и могучий Император! А вот на окончательное решение он не-спо-со-бен!!!
— Разум дан нам для того, чтобы находить в тысячах путях один, самый верный, — раздражённо сказала МАРКИЗА. — Это правило применимо и к путешествию, и к решению математической задачи, и к отгадыванию загадки, и к разгадыванию кроссворда, и к любой жизненной ситуации. Оно касается и любви.
— Ты абсолютно верно говоришь, — печально произнёс я и загрустил. — Но, увы…
— Ну и что мне в данной ситуации предпринять? Сделать себе харакири, отрубить тебе голову или оторвать твой вялый член!?
— Что!?
— Ну, слава Богу, взбодрился, воспрянул духом и возмутился! Всё-таки, что с тобою происходит?!
— Знаешь, жила была когда-то на планете Земля одна дама, — я сгустил Единое Поле, нашёл в нём Квантовый Тоннель и отправил космолёт Арктуриан в другое Измерение. — Так вот. Звали её Сэй-Сёнагон.
— Ты что, зациклился на Японии?
— И на ней, и на тебе…
— Где твой меч!?
— В предчувствии встречи с тобой мой меч всегда наготове, — грустно улыбнулся я. — Он в штанах…
— Боже мой! — простонала девушка. — Да, крайне тяжёлый и запущенный случай!
Мы помолчали, погрустили. Прямо перед нами, снова из ниоткуда, возник ещё один гигантский блестящий шар.
— Слушай, ты что-нибудь понимаешь во всех этих Пространственно-Временных Туннелях, в природе Единого Поля, в Пси-Телепортации и в Пси-Сублимации и во всей остальной ерунде, которая нас окружает? — задумчиво спросила МАРКИЗА.
— Я — абсолютный ноль…
— И я такая же…
— Смех и грех…
— Да, ибо…
Мы снова грустно и задумчиво помолчали. Космолёт был отправлен мною куда-то по назначению. Куда? Чёрт его знает. Назначение, оно и есть назначение. Ибо…
— Ты что-то говорил про эту, как её … Сэй-Сосё?
— Сэй-Сёнагон… — мудро усмехнулся я.
— Ну и что там с нею приключилось?
— Так вот… — поморщился я. — Есть в её «Записках у изголовья» одно известное стихотворение.
— И кому же оно известно, если не известно мне?
— То, что известно нескольким избранным, известно, кроме них ещё и Богу, а этого вполне достаточно! — возмутился я.
— Понятно. Ну, и…
— Слушай…
Некто в глухую ночьСвоим петушиным пениемПривратника обманул.Но Застава Встреч для притворщикаБудет наглухо затворена.
— Ничего не поняла! — возмутилась МАРКИЗА.
— В 993 году, испытав уже горечь неудачного и недолгого замужества, Сён-Сенагон поступила на службу в штат государыни Тэйси.
— Зачем мне слушать этот бред!?
— Окажи мне честь продолжить?
— Продолжай…
— Так вот… Однажды, близкий друг упомянутой дамы, То-но бэн Юкинари, посетив её, уехал раньше обычного.
— Насколько раньше?
— Заткнись! Уехал сей господин в сумерках.
— Ну, это же совершенно другое дело!
— Не перебарщивай!
— Молчу, молчу…
— Утром Сён-Сенагон получила письмо: «Наступило утро, но в сердце моём теснятся воспоминания о нашей встрече. Я надеялся всю ночь провести с вами в беседах о былом, но крик петуха помешал мне…». Письмо было пространно и красноречиво. Сён-Сенагон ответила: «Уж не тот ли обманный крик петуха, что глубокой ночью спас Мэнчан-цзюня!?
— В беседах о былом… — задумчиво произнесла МАРКИЗА. — Он что, был импотентом? Зачем женщине и мужчине всю ночь проводить в беседах, им что, больше делать нечего?
— Он им не был, — усмехнулся я. — Ты меня из себя не выведешь, пыжься, не пыжься, старайся не старайся.
— Ну, и что сказал этот импотент?
— Ответ Юкинари гласил: «Предание повествует, что обманный крик петуха, будто бы возвестивший зарю, открыл заставу Ханьгу и помог Мэнчан-цзюню бежать в последнюю минуту вместе с отрядом в три тысячи воинов, но что нам до этой заставы!? Перед нами — Застава Встреч!».
— Ничего не поняла…
— Солнце моё! На то вы все и дуры, чтобы ничего не понимать! Я с ужасом иногда думаю о том, что когда-нибудь кто-нибудь из вас вдруг меня поймёт! — нервно буркнул я.
— ПУТНИК, ты меня любишь?
— Обожаю, моя радость!
— А что означают слова «кто-нибудь из вас»?! — с гневом и надрывом произнесла девушка. — В любви дорога бывает лишь одна!
