Мэгги Шайн - Сумеречные воспоминания
— И что она выбрала?
— Ни то ни другое. Она сбросилась с башни.
— Боже милосердный! — Рианнон прикрыла глаза, и он заметил, что в них стояли слезы.
— Итак, теперь ты знаешь, — произнес он, роняя голову на грудь. Секундой позже он ощутил ее пальцы, ласкающие его волосы. Его удивил уже сам факт, что она вообще может дотрагиваться до него после всего, что он рассказал. А нежность, с которой она это делала, выходила за пределы его понимания.
Подняв голову, он воззрился в ее полные слез глаза.
— Клянусь тебе, у меня и в мыслях не было причинить тебе боль, Рианнон. Я просто потерял контроль, позволив моей истинной жестокой сущности господствовать над ситуацией. Ты и представить не можешь, как я сожалею.
— Я знаю. Несомненно, ты раскаялся в смерти девушки и, более чем вероятно, испытывал чувство сожаления после каждой битвы, в которой тебе приходилось участвовать.
Он покачал головой.
— Я сделался наемным рыцарем, я воевал за деньги, оставив замок в руках надежных людей. Я не мог дольше оставаться в нем, преследуемый призраками прошлых ошибок, поджидающих меня за каждым углом.
— И ты изменился, Роланд. Честно признаться, мне стало известно о тебе задолго до того, как ты узнал о моем существовании. О тебе ходила слава галантного рыцаря, который сражается за деньги, но всегда на стороне слабого и всегда борется за справедливость. Я знала, что ты являешься одним из Избранных, Роланд, и была очарована тобой.
Он недоверчиво нахмурился.
— Это правда, — сказала она. — Конечно, я услышала о тебе, когда ты был рыцарем, и о тех ужасах, что выпали на твою долю в юношестве, мне ничего не было известно. Меня достигли слухи о твоей отваге, и я решила разыскать тебя. Некоторое время я просто следовала за тобой и твоими людьми. Боже, ты и представить не можешь, что я испытывала, наблюдая, как ты, сверкая взором, ведешь их в бой, восседая на своем великолепном боевом коне. А видя, как ты сражаешься, я просто теряла голову. Сияющие доспехи, сила, с которой ты орудовал мечом, твое бесстрашие…
— Ты видела меня в бою?
Она кивнула.
— Полуночная битва в Лотарингии ради спасения похищенной леди Ла Клэр. И еще одна в Нормандии, когда ты уносил с поля боя раненых: и друзей и врагов. Мне отлично известно, что ты преувеличиваешь свою пресловутую жажду крови.
Роланд весь словно обмяк.
— Рианнон, почему ты раньше никогда не говорила мне об этом?
Она лишь пожала плечами.
— Боялась, что ты будешь смеяться надо мной, бессмертной вампиршей, потерявшей голову от человека, с которым она даже не знакома. Я хотела прийти к тебе, даже тогда. Никогда в жизни не доводилось мне видеть мужчину столь сильного и столь отважного. Я влюбилась в тебя, Роланд. Затем ты услышал о сыне Гарета Брайане, тот самом младенце, спасенном тобой от волка, который к тому времени вырос и возмужал. Он находился в крайней нужде, и ты поспешил ему на помощь.
Роланд кивнул.
— Да, его замок осаждали, и он был не в состоянии более выдерживать атаки неприятеля. Одному человеку удалось ускользнуть и передать мне весточку.
— И ты отправился ему на выручку, прекрасно сознавая, что у тебя недостаточно людей, которые к тому же еще не восстановили силы после минувшей схватки. У тебя было недостаточно провизии, а оружие требовало ремонта, но ты все равно пошел. Ночью, поэтому я смогла следовать за тобой и наблюдать.
Он снова кивнул.
— Враг имел десятикратный численный перевес, — произнес он, вспоминая, какой шок испытал тогда, производя разведку.
— Ты все равно атаковал, но только после того, как отпустил тех из своих людей, кто хотел уйти. Насколько я помню, таковых нашлось немного. Битва была жестокая, Роланд, и я опасалась за тебя. Ты сумел разбить неприятеля, но в конце тебя ранили. Я нашла тебя лежащим в грязи, полумертвым. Помнишь?
Он склонил голову на плечо, соглашаясь и вспоминая, как первый раз увидел Рианнон, загадочную даму неземной красоты в струящемся черном платье, склоняющуюся над ним и шепчущую со слезами на глазах, что он будет жить, что она не позволит ему умереть.
— Конечно, помню. Я одной ногой стоял в могиле, когда ты обратила меня.
— Отлично сознавая, что ты достоин дара бессмертия. Достоин гораздо больше, чем любой другой из нас. Однако ты проводишь вечность, горюя над ошибками прошлого и обвиняя себя в несдержанности.
Роланд встал и, возведя глаза к небу, стал смотреть на звезды.
— Ты называешь несдержанностью то, что я зову злом.
Она тоже поднялась на ноги и встала рядом с ним, прежде чем он сумел уловить ее движение. Двигаться бесшумно, словно перетекая с места на место, — ее особый талант. Рианнон нежно дотронулась ладонями до его лица и опустила его, заставив Роланда смотреть себе в глаза, а не на звезды. Из двух этих зрелищ он конечно же предпочел ее прекрасные глаза, сияющие подобно бриллиантам.
— Пришло время отпустить прошлое.
Его сердце болезненно сжалось в груди.
— Я не могу.
— Нет, можешь. Настоящее тоже способно многое предложить тебе. Многое, от чего ты сознательно отказываешься. Многое, что ты можешь получить и чем сможешь насладиться…
— Ничего нет, Рианнон.
— А как же Джейми?
Он глубоко выдохнул, но боль внутри лишь усиливалась.
— Да, Джейми. В последнее время я много о нем думаю.
Ее руки скользнули с его лица ему на плечи.
— Склоняюсь к мысли, что ты права — мальчику будет лучше с его биологическим отцом. Ему нужно жить нормальной жизнью, где нет места опасности и бессмертным вампирам, жить в загородном доме, а не в разрушенном замке.
Рианнон задумалась.
— Даже если тебе и удастся отыскать его отца, тебе все равно придется присматривать за Джейми. К тому же не стоит забывать о вероятности того, — она внезапно замолчала, и глаза ее наполнились слезами. Роланду оставалось лишь гадать о причинах, причиняющих ей такую боль, — что отец не захочет видеть своего сына, — выговорила она. Руки ее бессильно опустились, и она отвернулась.
— Рианнон, что…
— Мальчик важен для тебя, но не стоит забывать и о своих друзьях. Эрик и Тамара обожают тебя, Роланд.
— Они есть друг у друга. — Он покачал головой, не желая признать, что, наблюдая за их счастьем, сам он чувствовал себя крайне одиноким и изолированным.
— А как же я? — Рианнон снова повернулась к нему лицом, схватив его руки в свои. — Не пытайся убедить меня, что забыл всю ту боль, которую ощущал, разделяя со мной ложе. Не говори, что подобно мне, ты не испытал то же самое острое чувство радости от осознания того, что все еще жив.
