Скандальная история старой девы - Анастасия Милославская
– Тс-с, – я ласково глажу бедняжку по спине. – Это был просто мой домовой. Я попросила его помочь. Ты как?
Меня саму накрывает облегчением и жуткой усталостью.
Наш дерзкий план сработал! Если бы Радик кинулся на Велика, всё могло бы обернуться не в нашу пользу, но повезло. В душе он труслив, что не удивительно. Какой ещё мужчина будет бить женщину? Только трус и подлец.
Я усаживаю Есю на лавку, запираю все двери и завариваю нам чаю. Она сетует, что её домовой на глаза не показывается и только ложки с вилками может разложить по своим местам, и то после хорошей порции молока с печеньем, а мой вон какой шустрый и послушный. Я свой секрет раскрыть не могу, поэтому только соглашаюсь.
Мы засыпаем на кровати Есении уже за полночь, держась за руки. Смертельно уставшие и замученные. Я глажу ледяную дрожащую ладонь Еси и отчаянно молюсь старым и новым богам. Прошу их остановить всё, что происходит в землях безмужних.
Но я не уверена, что богам есть дело до моих молитв. Мы должны сделать что-то сами. Будем начинать с малого.
А меня завтра ждёт новый день. И Рагнар, желающий выяснить, почему метка снова появилась на моём запястье.
Глава 12. Для женитьбы нужно нечто большее, чем желание снять с неё платье
Утром я просыпаюсь рано, чувствую себя абсолютно разбитой, будто и не спала. А ведь ещё надо увидеться с Зоряной.
Сегодня я настроена донести на мерзавца Радика. Расскажу Добромиру, и даже мерзкой Дарине. Я буду трубить о том, что творит Радик, на каждом шагу! Может Дарина и в курсе, но интересно, что она скажет мне.
Но Есения категорически против:
– Прошу, не говори никому. Радик порой бывает жесток, я согласна, он бывало поднимал на меня руку, но можно же и потерпеть…
У неё и сейчас следы от пальцев на руке, слегка заплывший глаз и синяк на ключице. Вчера она уверила, что он не насиловал её, но я же видела, что собирался.
– Бывало поднимал руку? Я видела твои синяки ещё в день нашего знакомства. Это не «бывало поднимал». Он делает это часто, признай, – возмущённо говорю я.
Неужели еда, хорошее постельное бельё, мебель и прочие вещицы стоят того, чтобы тебя избивали? Я просто не могу поверить! Но молчу, понимая, что тема щекотливая, в землях безмужних каждый выживает, как может. Я убеждаю себя, что не должна осуждать, но внутри всё аж горит от возмущения.
– Дело в том, что он очень вспыльчив и… – Есения понижает голос, её бледные щёки заливает румянец. – Его заводит, когда женщине больно, понимаешь? А вчера он вернулся от тебя сам не свой и решил оторваться по полной.
Негодование вырывается наружу, я больше не в силах это слушать.
– И ты терпишь всё ради этого? – я беру красивое белое блюдце с голубой росписью и бросаю его на пол от избытка чувств.
Оно раскалывается с громким звоном, разлетаясь на десятки осколков. В воздухе застывает напряжённая тишина, а я тяжело дышу, сжимая руки в кулаки. Затем бросаюсь к красивым узорчатым занавескам и срываю одну из них.
– Думаешь, оно всё стоит свободы? Стоит твой жизни?
– Анна, хватит! – Еся зажимает ладонями уши и мотает головой. – Прошу, остановись!
– Тогда ответь! Где ты потеряла своё достоинство? Радик же убьёт тебя! Ты ведь понимаешь это?
– Его и не было! Не было достоинства! – вскрикивает Есения в ответ, она уже красная, как помидор. – Я – шлюха, так мне всегда говорили. Мой бывший жених, соседи. Даже здесь – в землях безмужних – меня недолюбливают. Кому я нужна?! Даже ты бросишь меня, я уверена. У меня никого-о-о…
Хрупкое тело Есении начинает содрогаться в рыданиях. Она оседает на пол, вся дрожа. Слёзы текут из её глаз, губы искривлены страданием.
Я корю себя за несдержанность и жестокость, сажусь рядом с ней. И мы какое-то время молчим, каждая в своих мыслях.
– У меня есть младшая сестра, – прерывает Еся тишину. – После смерти матери её определили в дом для несовершеннолетних. Я не могла её взять… меня считали неблагонадёжной. Но теперь Радик помогает ей, понимаешь? Она учится на гувернантку, у неё есть жених, который не знает о дурной репутации старшей сестры невесты. И Радик даст моей сестрёнке приданое, понимаешь? Если я буду хорошей, буду угождать. Я обязана помочь сестрёнке, ведь после смерти мамы у нас больше никого. Она в следующем году выходит замуж. Моя сестра будет счастливой, у неё будет то, чего не будет у меня. У неё будет семья!
– Я понимаю, – тяжело вздыхаю, касаясь плеча Есении.
– Радик не даст приданого, если мы будем жаловаться. Он отомстит… Он влиятельный и богатый человек, его здесь все слушают.
Ну вряд ли все… я могла бы обратиться к Рагнару. Но не доверяю ему. Вдруг дракон обернёт всё против меня? Что может сделать бывший жених? Обвинить меня в связи с Радиком, например.
Да и сам Радик может сказать, что я ведьма. Сейчас он будет молчать, покрывая свои постыдные делишки. Стоит ли мне начать это всё первой? Я выбираю занять выжидающую позицию. Подумаю немного, понаблюдаю. Но вдруг он снова начнёт бить Есю… как же всё тяжело!
Собравшись и перекусив, я бегу к фабрике, чтобы встретиться с Зоряной. Но там всё ещё устраняют последствия аварии. Рада просит меня подойти завтра, а что мне ещё остаётся? Только послушаться.
В храм я прибываю с небольшим опозданием. Но на меня мало кто обращает внимание. Старые девы заняты работой, а Дарины нет на горизонте, что радует.
Лишь Добромир слоняется по главному залу, будто поджидая меня. Надо бы с ним посоветоваться по поводу Радика.
– Лира Анна, – зовёт меня с облегчением Добромир, едва я вхожу. – Я до сих пор молюсь Морене за тех, кто пострадал вчера на фабрике. Мне сказали, что вы в порядке, но я всё равно почти не спал ночью.
– Всё обошлось, по крайней мере со мной, –
