Кошка Белого Графа - Кира Калинина
Среди ночи я проснулась и поняла, что видела портрет короля Альрика.
Утром принцесса долго гладила меня, ничем не выдавая, что обеспокоена вторжением в свои сны. «Должно быть, – решила я, – она и впрямь не так хороша в таинственном искусстве ночных видений, как Белый Граф». Потом в голову пришло: «Может, никакого вторжения не было, и это мой собственный сон, навеянный слезами Камелии?»
Но тут в кружевном вороте ее ночной сорочки проглянул медальон на цепочке из крохотных черных зерен. В него была вставлена камея красноватого камня с резным узором, подернутым налетом цвета сажи. Вещица подобного вида скорее подошла бы магу огня, чем дочери морского рода. От круглой подвески даже пахло старым пепелищем и чем-то еще, в чем мне совсем не хотелось разбираться.
Медальон был совсем не велик, но очень походил на диск над головой короля Альрика…
Принцесса вызвала служанку и потребовала ванну. Вернее, дорожную купальню – так горничная по имени Фреда назвала это магическое приспособление. Глубокая чаша из каучука, до того тонкого, что ее можно свернуть и убрать в шляпную коробку, и большая губка, из которой щедро отжималась вода. Откуда эта вода бралась и куда потом исчезала вместе с мылом и грязью, осталось для меня загадкой. Может, изливалась в Небыль?
Кайса уже ждала в общей комнате. Фреда достала волшебный сундучок, и они с фрейлиной расставили посуду. К тому времени как явились графиня Виртен и Магрет с Дайдой, завтрак был уже сервирован, а принцесса мила и весела. Мне достались куриное крылышко и ложка манного пу- динга.
На обед остановились в большом придорожном трактире. Хозяин, наряженный как на свадьбу, встречал гостей у входа и чинно кланялся каждому. Принцессу проводили в зал с камином, затопленным вишневыми дровами. За один с ней стол сели человек пятнадцать, в том числе графиня, фрейлины, граф Скадлик, капитан Карис и стройный пожилой господин – кажется, тот самый, который при нашей встрече в Лейре носил енотовую шубу и которого величали «ваше высочество».
Я уже знала, что это означает: передо мной не кто иной, как герцог Клогг-Скрапп, двоюродный брат короля Бертольда. Сухощавое лицо, короткие волосы с сильной проседью, усы аккуратной щеточкой, приталенный сюртук, похожий на военный мундир. Именно герцог возглавлял вайнорскую свадебную миссию.
«Не верю, что он не осведомлен о делах принцессы с эйланцами, – мрачно рассуждал Даниш. – А ведь я считал его достойным человеком!»
«А я считала достойным человеком вас, граф», – отвечала в мыслях. Считала да просчиталась.
Камелия приветствовала герцога сияющей улыбкой:
– Дядя Вильфред! Вам уже лучше?
Даниш упомянул, что после обильной трапезы в Лейре у герцога случился приступ грудной жабы. Клогг-Скрапп и сейчас был бледен, но ответил бодро, даже игриво:
– Я старый боевой конь, милая. Вот увидите, я еще на свадьбе вашей дочери станцую!
Камелия звонко рассмеялась. Но я успела немного узнать ее и готова была поручиться: чем счастливее кажется принцесса, тем хуже у нее на душе.
– Садитесь, дядя, – она под локоть повлекла герцога к столу и тут же окликнула по-ригонски: – Граф Даниш! Идите к нам. Хочу, чтобы вы сели со мной. Кайса, покажите его высочеству, какую прелесть подарил мне граф.
Приближенные расступились, пропуская к принцессе нас с фрейлиной, и я увидела улыбку в прозрачно-голубых глазах герцога.
– Так это и есть ваша необыкновенная снежная кошка, о которой столько судачат? – обратился он к Данишу. – Хороша, ничего не скажешь.
Принцессино «подарил» насторожило. А граф и не подумал возразить, хотя, вручая меня принцессе, сказал лишь: «Надеюсь, это милое создание скрасит вам тяготы пути». Разве это не означало, что потом он заберет меня назад?
– Распорядитесь, пусть Белке дадут что-нибудь вкусненькое, – велела принцесса трактирщику, который стоял за ее стулом, дабы лично прислуживать будущей королеве.
Тот кинулся выполнять с таким рвением, словно ему обещали баронство.
Мне выкатили низкий столик, повязали салфетку. Подавальщики торжественной вереницей несли блюдца и мисочки с яствами, ставили, кланялись и отходили, выстраиваясь в ряд. Принцесса смеялась, а когда последний слуга, рыжий мальчишка в короткой курточке, занял место с краю, захлопала в ладоши. Вайнорцы подхватили. Я старалась есть деликатно и с достоинством, как истинно королевская кошка, хотя под взглядами десятков глаз кусок в горло не лез, а пища, наверняка очень недурственная, лишилась вкуса.
Только к концу я осознала, что разговор за столом принцессы велся на ригонском. Ее высочество изъяснялась бегло, с милым акцентом, иногда путала слова и окончания, но не думаю, что ей требовались дополнительные уроки – только практика.
Наконец обед кончился. Прежде чем продолжить путь, принцесса выразила желание написать пару писем. Я чуть не подпрыгнула на месте. Вот оно!
Графиня Виртен попыталась отговорить свою госпожу:
– Стоит ли терять время? Мы и так задержались. Отослать письма вы сможете только из Альготы, с дипломатической почтой. Или ваше высочество намерены отправить курьера? По такому морозу?
– Нет, разумеется, – с досадой ответила принцесса.
– Так, может быть, лучше отложить письма на потом?
– Потом, – отрезала Камелия, – мне будет некогда!
Когда половой вел нас по коридору, откуда-то сбоку, из-за деревянной стены донесся голос Даниша. Ему отвечал граф Скадлик. Слишком тихо – человеку точно не услышать. Даже я еле разбирала слова, и то лишь потому, что разговор шел на повышенных тонах.
– Только не говорите, что оказались в Лейре случайно, Даниш! – сипел Скадлик. – Знаю я вас! Думаете втереться в доверие к принцессе… Его величеству будет доложено о вашем самоуправстве!
– Вы полагаете, я тут без его ведома? – отвечал Белый Граф ледяным тоном, каковым и подобает владыке зимы. – Хотели, чтобы невеста короля заплутала в снегах? Поэтому не сумели расчистить железную дорогу?
– Да как вы смеете, мальчишка!
Мы свернули за угол, и ответа Даниша я не услышала.
Ее высочеству предоставили комнату с большими окнами, подали писчие принадлежности. Я крутилась рядом, время от времени с подлинно кошачьей непосредственностью взбираясь на массивный письменный стол и заглядывая в бумаги.
Увы, ни одно из трех писем не начиналось словами: «Ненаглядный Фьюго, любовь моя…» «Милая мама», – писала Камелия, – «Драгоценная моя сестренка», «Дорогой брат». Как видно, у королей не в обычае обращаться к получателю по одному лишь имени.
Я прочла все, что смогла – вдруг настоящее послание спрятано между строк? – но ничего подозрительного не обнаружила. Принцесса описывала, как ее принимают в Ригонии: всюду собирается толпа, люди ликуют, словно у них праздник, выкрикивают имя своей будущей королевы. «А еще, – рассказывала Камелия, – мне подарили
