Аркан душ - Ива Лебедева
Очутившись, наконец, в тесной и темной, одиночной “камере”, я выдохнула и потерла лицо руками. Для меня выделили какую-то особо монументальную юрту, то ли вкопанную в сухую степную почву, то ли на фундаменте… я не особо всматривалась, да вообще почти не смотрела по сторонам, а про юрты подумала потому, что силуэты у орочьих жилищ были своеобразные – полукруглые, как опрокинутые пиалы.
Итак… что это было? Галлюцинации на нервной почве и от переутомления? Или этот главный орочий шаман действительно усмехнулся мне чуть кривоватой и до боли знакомой Лешкиной усмешкой – такой… даже словами не описать. Эта усмешка кривила рассеченные старым шрамом губы мужа, когда он был сосредоточен и очень зол, но держал себя в руках. У шамана шрама не было, но…
Господи, ну разве можно строить такие предположения только на том, что мне вдруг примерещилось? Я уже сама не уверена в том, что видела. Я слишком этого хочу, я…
Я не имею права ошибаться, я не могу позволить себе раскиснуть. И я не буду сейчас думать о том, действительно ли это Лешка, я выпью крепкий бульон, что принесла мне моя тюремщица, как смогу вымоюсь в тазу, переоденусь, рассмотрю наконец эту странную татуировку на груди, которая вроде бы стала менее четкой, и лягу спать. Запретив себе метаться и гадать, запретив себе все, кроме сна, потому что… потому. Я должна вернуться к детям, значит, обязана оставаться здоровой и сильной.
Ага… хорошее решение. Еще бы воплотить его в реальность…
Мои ночные медитации на тему “я буду сильной” закончились с рассветом – мутная бессознательность накатила незаметно и остановила, наконец, бесконечную карусель мыслей. Но ненадолго. Утро примчалось неожиданно, как конный разбойник, с гиканьем врывающийся в спящую деревню, топча разбегающихся кур и крестьян. Кто-то вошел в мою камеру, распахнул окно, сдернул с меня войлочное одеяло, гортанно прикрикнул и даже плеснул водой в лицо.
Проморгавшись, я разглядела старую-престарую бабку, которая с неожиданным для ее возраста проворством металась по тесной комнатушке и одновременно умудрялась делать сразу несколько дел.
– Вставай, вставай! – она снова брызнула в меня водой из большого таза, стоявшего прямо на полу в центре комнаты. – Вставай! Много спать можно магам и эльфам! Здесь не спят много!
– Встаю, – покладисто согласилась я и натянула брошенную в мою сторону отстиранную и даже зашторанную рубашку.
– Твою одежду хотели отдать духам, – с каким-то странным выражением проговорила старая орка, поправляя на голове замысловато накрученный белый платок. – Но ты не будешь одеваться в одежды онори”е, останешься в одежде рабыни, – и глаза у нее… выжидающие? Я должна была возмутиться? Магам неуместно так одеваться, или они брезгуют? Но я не маг, я не Лелиена, и я не собираюсь ею притворяться. Так что старуха так ничего и не дождалась. Хмыкнула каким-то своим мыслям и скомандовала:
– Иди за мной. Мужчины будут задавать вопросы. Женщины будут слушать. Шаман станет думать, что с тобой делать. Иди!
Глава
20
Всю дорогу до самой большой юрты, возвышавшейся на фоне далеких снежных гор, я лихорадочно размышляла о том, как мне понять, действительно ли это мой муж вселился в местного орочьего боевого предводителя. Шамана, если я правильно поняла.
Пыльная, вытоптанная тропинка виляла между полукруглыми домиками, запах сухой травы и раскаленной земли струился вдоль нее, и словно подталкивал в спину – иди же, быстрее, лучше узнать сразу, чем так мучиться неизвестностью. Просто спроси… просто слова…
И вдруг прилетал порыв совсем другого ветра – холодного, остро-снежного, как мой страх. А если нет? А если… это если…
“Главная” юрта оказалась гораздо масштабнее, чем мне казалось издалека. Мы шли и шли через странный город в степи, за нами пристраивались в хвост все новые и новые орки, молчаливые, спокойные, полные чувства собственного достоинства – мужчины, женщины, даже дети. А купол Общего Дома почти не приближался, только рос, постепенно заслоняя собой чуть ли не четверть неба.
И вместе с ним рос мой страх. Вот буквально рвал на части – что будет со мной? А мои дети? Что будет с ними без меня? Последний вопрос был самым страшным.
Наконец, странная процессия с моей сопровождающей во главе миновала арочные двери в построенный из белого песчаника купол. И стало прохладно, почти холодно. Глаза не сразу привыкли к рассеянному свету после яркого дня, но постепенно я рассмотрела и многоярусные каменные скамейки, амфитеатром разбегающиеся по кругу, и длинный стол напротив входа и маленький загончик справа от него.
Туда меня и отвели, усадили на вырезанную в песчанике тумбу и два рослых орка стали по бокам, охраняя то ли меня, то ли остальных от меня. А бабулька в белом покрывале ушла, только на прощанье одарила меня странным взглядом. Сожалеющим? Сочувствующим? Вообще непонятным.
Амфитеатр постепенно наполнялся, но было на удивление тихо – орки не галдели, не переговаривались, даже дети не шалили.
Я поймала еще несколько взглядов, в основном любопытных, но были среди них и злые, и насмешливые, и настороженные. И парочка откровенно ненавидящих.
Постепенно все места в амфитеатре оказались заполнены и орки, по прежнему негромко и солидно стали что-то обсуждать. Что? Каюсь, от волнения я все пропустила…
Я смотрела только на одного человека. То есть,на орка. Ловила глазами каждое движение, затаив дыхание искала знакомые черточки, штрихи, манеру поворачивать голову и смотреть на собеседника чуть склонившись к правому плечу, скупую улыбку, выразительное движение бровью…
Или я схожу с ума, или это мой муж. Мой муж!
Сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло, а перед глазами мелькали противные обморочные мурашки. Меня так трясло, что я, похоже, прослушала все самое главное и немного очнулась только тогда, когда вдруг обнаружила, что орки отвлеклись от своего обсуждения и смотрят… на меня. Опять. Все. И муж… Лешка в том числе. Я уже почти… почти уверена, что это он!
– Эта женщина – гарантия моей безопасности на переговорах, – медленно проговорил орк… муж, обращаясь к сдержанно зашумевшему залу. – Я пойду на встречу с эльфийскими посланниками, и член высшего совета Хэльерэль будет вынужден сам обеспечивать мою безопасность. Потому что проведенный ритуал сделал его доступным для нашей магии через эту женщину. Без нее наше положение было бы слишком уязвимо, поскольку длинноухим верить нельзя, и риск того, что переговоры окажутся ловушкой, был бы слишком велик. Смерть единственного оставшегося Боевого Шамана орков слишком на руку первородным. Именно поэтому была проведена рискованная операция и в наше распоряжение…
Он продолжал говорить, для большей убедительности сжимая лежащую на столе руку в кулак каждый раз, когда делал паузу, словно
