Нехорошая академия (СИ) - Помазуева Елена
Прикрыла глаза и стала вспоминать свою старую жизнь. Ведь прошло всего три дня, а показалось, что полжизни промелькнуло перед глазами. Я старалась вспомнить все, что со мной случилось в те времена, когда я не знала о существовании нелюдей, считала себя обычным ребенком, чья мама умерла при родах.
Тяжко, трудно приходилось, но все же я справлялась. Димкина дружба спасала, да и я в долгу никогда не оставалась.
Впрочем, если бы не тот случай, то не оказалась бы в холодном подвале.
О том случае вспоминать совершенно не хотелось. Это было настолько неприятно, что я гнала любые мысли об этом.
С Сережкой мы учились вместе в школе. На выпускном даже танцевали два танца. Девчонки красовались в дорогих нарядах, а мне платье досталось по наследству, из Детского дома. Много девчонок в нем встречали свой первый взрослый рассвет, покидая школу. Но и этому платью я была очень рада. Чистенькое, ладно сидящее на фигуре, оно смотрелось на мне не хуже, чем дорогие на других выпускницах. По крайне мере, я так считала, и гордилась тем, что выгляжу, как принцесса. Воспитатели помогли собрать волосы в высокую прическу, поцокали языком на такую красоту, а потом и макияж подобрали. В общем, смотреть на меня сбежался весь Детский дом. Училась я неплохо, а потому заканчивала школу обычную, средне-образовательную. Мечты были огромные — поступить в институт и получить образование. Тем более тем, кто проходил по баллам, предоставлялось общежитие. На житье собиралась подрабатывать, так что перспективы только радовали.
Сергей после второго танца увлек меня на улицу, где была спрятана бутылка шампанского. Мы веселились, глядя, как маленькие пузырьки наполняют пластиковые стаканчики, а потом, выпив все до самого донышка, кинули их на землю. Точнее, мой просто выпал из руки, потому что парень меня поцеловал. Это был первый поцелуй в моей жизни. Замерла в восторге от происходящего, голова кружилась и от шампанского, и от жарких губ парня… В какой-то момент он стал поднимать мне юбку выпускного платья, шепча, что мечтал об этом очень долго. Я сопротивлялась, стараясь дать ему отпор, но Сергей не останавливался, и вскоре это переросло в потасовку. Конечно, в Детском доме приходилось за себя стоять, кулаками часто отмахивалась, но когда выросла, то от меня отстали все. И вот пришлось снова вспомнить школу выживания.
Мне даже сейчас слышалась ругань одноклассника, когда он сыпал оскорблениями, говоря, что делает мне милость, снизойдя до оборванки. Платье это, мол, как переходной вымпел всего Детского дома, что девчонки именно в нем лишались невинности. И много чего еще тогда прозвучало, от чего даже сейчас, вспоминая, щеки горели от обиды. Когда он меня все же смог скрутить на земле, придавив собой, я случайно ухватилась ладонью за родимое пятно на левом предплечье и взмолилась: «Мамочка, помоги!». Насильника от меня отмело такой ударной волной и так сильно приложило о бетонную стену школы, что тот закашлялся кровью. Я перепугалась и кинулась к нему.
— Ну, сука! Убью! — кинулся он ко мне.
Поймать меня ему не удалось. Перепачканная ткань небесно-голубого платья выскользнула из его пальцев, а я со всех ног кинулась в Детский дом. Когда я почти добежала до своего спасения, то поняла, что этот подонок специально выбрал меня, как самую беззащитную. Воспитатели старались в такие отношения не вмешиваться. Кажется, теперь я понимала сначала уверенность, а затем и злость Сергея, когда дала ему отпор. Ведь наверняка многие девчонки на выпускном балу тоже надеялись на сказку, а получали вот таких подонков. Мои вещи и документы еще оставались в Детском доме, так что неприятный разговор ещё ожидал меня в кабинете директора.
Но утром все оказалось гораздо хуже. Сергей подал на меня в милицию за нанесение побоев, приложив освидетельствование от врача. Платить ему было нечем, да я и не собиралась, а выступать в суде ответчиком совершенно не хотелось. Пришлось бы рассказывать о попытке изнасилования, но при этом мои слова никто подтвердить не мог. Платье я кинула в прачку: оно, испачканное, вполне могло послужить как улика против меня. В общем, едва услышала такую новость, принесенную моим верным разведчиком Тимохой из младших классов, я подхватила свои вещи, сколько успела засунуть в спортивную сумку, и подалась в большую жизнь.
Скитаться по вокзалам и в поисках работы пришлось долго. Всем нужны были документы, а они лежали в секретарской, в моем личном деле. Обратиться в полицию, чтобы оформить себе новые, я побоялась из-за того же заявления насильника. Потом жизнь столкнула с Димкой, и я постепенно стала осваивать навыки воровства.
Нелегкая жизнь досталась мне в итоге, но все равно там было комфортнее, потому что чувства были, человечные, а не холодный расчет о чистоте крови.
Так ничего не решив, направилась в лазарет, чтобы навести Зильгу. Пусть эти нелюди живут, как хотят, из меня человечность никто не вытравит.
Зильга лежала с закрытыми глазами, бледная, положив руки вдоль тела поверх одеяла. Рядом с ней попискивал тоненьким голоском аппарат, от которого тянулись провода. Вот эти разноцветные отростки зависли вокруг тела моей подруги и выпускали небольшими порциями магию жизни. Несмотря на это, на бледном лице Зильги не видно было ни капели румянца, хотя дыхание ровное и спокойное.
Встретилась взглядом с нейерой Хасией, и та кивнула, разрешая подойти к снежной волчице. Сейчас магические шары светили слабо, давая уставшим глазам немного отдохнуть от яркого света.
— Привет, Зиль, — тихо сказала я, ожидая ответа от подруги.
— Женя, — обрадовалась волчица, — ты пришла.
— Конечно, — отозвалась ей и присела на приготовленный для посетителей стул, — Ну, как ты?
— Жить буду, — грустно улыбнулась Зильга.
— Да уж, — нахмурилась я, — Если бы я знала, что такое магический допрос, ни за что бы не позволила ему свершиться.
— Почему? — удивилась девушка.
— Потому что тебя убили. Что ж тут непонятного? — ответила ей.
— Странная ты, Женя, — посмотрела на меня очень внимательно волчица.
— Возможно, — кивнула, соглашаясь, — Но меняться не собираюсь.
Зильга ничего не сказала, только внимательно смотрела на меня. Я тоже молчала. Иногда лучше не сказать чего-то лишнего, чем потом жалеть о вырвавшихся словах. Вот как с Отисом получилось, ведь верила парню, рассказала о себе, а теперь об этом жалею.
— Магический допрос был очень важен, — сказала снежная волчица, — Только так можно наверняка определить виновность.
— Но ведь это смерть! — возмутилась я.
— Что такое смерть, если на кону стоит честь? — пожала плечами подруга.
— Да очень даже многое! — воскликнула в ответ, — Например то, что ты умрешь, и тебя больше не будет на свете.
— За убийство карают убийством, — спокойно сказала Зильга, — Так что если ты виновен, разницы нет.
— А если нет? — полыхала праведным гневом я.
— Тогда вернут к жизни, — с ледяным спокойствием произнесла подруга.
В ответ лишь покачала головой. Такой логики мне не понять. Жизнь есть жизнь, а смерть — это конец, после этого ничего не будет, и я считаю, что риск не оправдан, ценой своей жизни доказывать невиновность. А если бы общие усилия не смогли бы помочь? Что тогда? Зильга навсегда осталась бы мертва, а убийца все еще разгуливает в стенах Академии.
— Я видела тебя во время допроса, — неожиданно произнесла Зильга, — Ты на самом деле за меня переживала.
— Еще бы! — воскликнула я.
— Спасибо, — с чувством произнесла волчица.
— Брось, — отмахнулась от ее слов, — Разве нужно благодарить за нормальные чувства?
— Сегодня мы с вами отправимся на полевые учения, — сразу же после приветствия сообщил нейер Хален. Адепты зашевелились, обсуждая новость.
За своей партой я осталась одна. Отис после нашего разговора в гостиной сел на место Кертиса. Хара, заметив, что теперь метаморф сидит ближе к ней, улыбнулась, и щеки девушки окрасились смущенным румянцем. Зильга до сих пор лежала в лазарете, а кроме нее никто не решился бы посмеяться над айерханом. Я с грустью посмотрела на друга. Что ж, может быть, это даже лучше, что парень показал свое отношение ко мне в самом начале общения.
