Елена Романова - Одна из тридцати пяти
— На мой взгляд, моя мать была куда порядочнее благородной хегейской женщины. Но тебе виднее, король у нас ты, а я, заметь, не претендую на корону.
— Конечно, нет, иначе мы бы с тобой так мило не болтали, сын. Но регент — это почти король, так ведь? Если бы ты не уродился таким хитрым, коварным и рассудительным я бы сгноил тебя у границ Мейхета, но я буду честен с тобой — ты единственная моя гордость, мое продолжение…
— Рад, что на смертном одре ты это признал.
— Брось, Райт, ты всегда знал об этом. Знал, что я уважаю и ценю тебя больше Эдмунда, которого с пеленок затискали няньки. А ты рос, как сорняк. Генриетта ненавидела тебя, уничтожала, вытравляла, но ты упрямо рос, невзирая ни на что.
— Значит, я должен быть благодарен тебе за это?
— Да, ты обязан питать уважение к человеку, который тебя сделал. Который не церемонился, не жалел, не ласкал. Ты вырос настоящим мужчиной.
Берингер молчал, крепко стиснув зубы и усмехаясь.
— Знаешь, — нарушив тишину, все-таки сказал он, прежде чем уйти, — я всегда знал лишь одно: мы никогда не поймем друг друга.
* * *Открыв бутылку вина, я уселась в ворох белья, оглядывая безобразие, которое навели гвардейцы Эдмунда. В этом хаосе я чувствовала себя так, будто все лежало на своих местах. Впрочем, пора бы давно забыть о порядке. Все, творящееся во дворце в последнее время, напоминало разруху.
Не удивлюсь, если со всего королевства в Хегей уже стягивали противоборствующие силы. Со смертью короля здесь ожидалось настоящее мракобесие.
Наполнив бокал и поставив бутылку на пол, я взглянула сквозь хрусталь на темную алую жидкость. Произнеся тост: «За короля!», я выпила вино без остатка.
Мне было смешно. Смешно сквозь боль и слезы.
Я отгоняла правду, о которой хотела бы забыть: в Хегей везут моего отца. И, говоря откровенно, вся горечь правды была в том, что мне его не спасти. Его голову могут насадить на одну из пик у стены в знак позора, которым он покрыл свой род. И от осознания этого, я теряла рассудок.
Мой взгляд упал на окно, встречая закат. Время, отведенное Берингером, истекало. Но у меня все еще не было ответа. Останься я с Эдмундом, мне придется стать его фавориткой и пройти сквозь все тернии, чтобы выжить. Останься с Райтом, я превращусь не просто в любовницу этого мрачного, грубого мужчины, а в его послушную рабыню.
Солнце почти скрылось за горизонтом, но никто из слуг не пришел, чтобы зажечь в моих покоях свечи. Оставалось догадываться о том, что ждало за порогом этой комнаты Мэг Ингрэм, которую схватили гвардейцы.
В мою дверь постучали. Я уже давно ждала этого, но все равно вздрогнула, прикрыв отяжелевшие веки.
— Леди эль-Берссо, — раздался незнакомый голос, — я могу войти?
— Кто вы?
— Я слуга лорда Берингера. Откройте дверь.
Вот и все. Отставив бокал, я поднялась. Путаясь в юбке, прошагала к двери, открыла, видя перед собой незнакомца. Он тотчас толкнул дверь, ловко проникая внутрь комнаты и сбивая меня с ног.
— Кто вас прислал? — тихо вымолвила я, встречая взглядом мерцание его глаз.
Мужчина молча наступал на меня, пока не пошатнулся, споткнувшись о бутылку. Раздался хруст подвернутой ноги, глухая ругань, и меня будто что-то толкнуло. Я бросилась вперед, отталкивая незнакомца, который успел полоснуть лезвием кинжала по моему предплечью. Шипя от боли, я врезалась в дверь, распахнула, выбежала в коридор, видя бездыханное тело стражника, оттащенное во мрак.
Слезы застилали взор. Я бегом бросилась по коридору в надежде на спасение. Мне и в голову не приходило, что рассчитывать на это почти не было смысла. Грубые, пахнущие кровью руки, схватили меня сзади, затыкая рот. Ледяное лезвие приникло к горлу.
— Стой! — раздалось в глухих стенах коридора.
И сразу после этого послышался топот и крики стражи. Тотчас вокруг стало бесстыдно много света.
— Стой! Не тронь ее…
Я едва дышала, ощущая во рту терпкий вкус чужой крови — мой преследователь поранил ладонь осколками разбитого бокала.
Сквозь слезы я видела стражников во главе с лордом Тесором. На лице последнего застал ужас, напряжение, нетерпение.
— Отпусти девушку, и тебе сохранят жизнь! — крикнул он.
Убийца двигался назад, увлекая меня за собой. Лезвие его кинжала так плотно прилегало к моей шее, что я почти перестала дышать. Когда мы дошли до стены, и отступать нам было некуда, в пустоши коридора за спинами стражником послышались шаги.
Райт Берингер.
Когда он появился, я дрогнула.
Его взгляд медленно, но напряженно прошелся по мне — от макушки до самых пят. Заметив кровь на моей руке, Берингер нахмурился.
— Чего ты хочешь? — спросил он у человека, за моей спиной.
Пламя факелов трепетало от сквозняка. Гвардейцы окружили нас кругом. Надо быть дураком, чтобы рассчитывать выйти из этих стен живым.
— Я отпущу девчонку, если меня никто не тронет, — прошелестел над моим ухом сиплый голос незнакомца.
— Обещаю. Тесор, — мрачно приказал Райт, воззрившись на начальника стражи.
Гвардейцы вложили мечи в ножны.
— Теперь отпусти ее.
— Сначала я выйду из дворца, — отозвался на это незнакомец, толкая меня вперед.
— Отлично, но учти, мое обещание действует только в этих стенах, — прорычал Райт, отходя в сторону и делая жест солдатам.
Мы прошли по витиеватым коридорам, оказавшись в крыле прислуги. Все это время молчали. Незнакомец держал меня за плечо, не отнимая кинжала от горла. Весь путь до каменных ворот, поросших плющом, мы преодолели пешком, собрав значительное количество любопытных.
Лучники на стенах молча внимали происходящему, когда Берингер жестом повелел им опустить оружие.
— Я достану тебя даже в чертогах дьявола, — прошептал он, подводя к незнакомцу коня.
Убийца взгромоздился в седло, усадив и меня, пришпорил лошадь. Я обернулась, встречая метающий молнии взгляд лорда Берингера.
ГЛАВА 16
Мужчина вошел в апартаменты епископа, который сидел за столом, сложив ладони.
— Рад вас видеть, лорд Берингер, — спокойно проговорил Виктор, наблюдая, как приближается советник.
Не останавливаясь, Райт подошел к столу, бросая окровавленный сверток. Его взгляд — взбешенный, подавляющий, дикий — ожег епископа.
— Что это? — по лицу последнего скользнуло беспокойство.
Епископ осторожно коснулся края мешковины, откинул в сторону, сдержав напуганный крик.
— Это… это…
— Язык, — подсказал Райт, — которым один из ваших людей сознался в преступлении.
Епископ вскинул глаза, недоверчиво вглядываясь в лицо Берингера.
