Дмитрий Леонтьев - Бастион
Капитан неторопливо изучил паспорт, задумчиво посмотрел на моросящее небо, на мокрые кусты, деревья, и присел рядом, на скамеечку.
— Что-то случилось?
Виктор покосился на окна квартиры, из которых доносился едва
слышный звук гитары, и неопределенно пожал плечами:
— В сущности, ничего…
Капитан посмотрел на те же окна, понимающе кивнул, и вернул документы.
— Заболеть не боитесь? — спросил он. — Вы промокли насквозь.
Виктор промолчал.
— Понятно, — вздохнул капитан. — Надеюсь, депрессия не вступила в свою завершающую стадию?
— Не волнуйтесь, вешаться на вашем участке я не собираюсь, — успокоил его Виктор. — Не мальчик…
— Это хорошо. Помощь не предлагаю: это не моя специальность. От несчастной любви лечит только время.
— Знаю, — криво усмехнулся Виктор. — Чем сильнее "заболевание", тем больше целебные дозы… К старости как раз заживет.
— Шутите, значит не безнадежны, — сказал капитан и поднялся. — Мой вам совет: уйдите с головой в работу — время пролетит незаметней.
— А вы, любили?
— Я? — удивился капитан. — В том смысле, какой вы имеете ввиду — нет. У меня всегда было очень много работы. А любовь нельзя ни с чем делить. Приходиться выбирать.
— Выбрали работу?
— Вопрос потребностей, приоритетов… Склада характера, наконец… К тому же, любовь еще никому не приносила счастья.
— Да? — усмехнулся Виктор. — Это вы зря… Счастье, оно, разное бывает. Иногда горькое… Но — счастье. И это лучше, чем одиночество. Я люблю окна, а не зеркала. В окнах видишь других, а в зеркале… только отражения.
— Каждому — свое, — пожал плечами капитан. — Что ж, не буду вам мешать.
Козырнул на прощание и пошел к парадной соседнего дома, где, под козырьком подъезда, ожидали его любопытствующие старушки.
— Волноваться нечего, — сказал им капитан. — Трезвый, не буянит. Просто сидит.
— Так который час — то сидит! — наперебой загомонили они. — Час сидит, и другой, и третий… Может, высматривает чего? Может, чего задумал?
— Похоже, с девушкой своей расстался, или с женой. Но так как ничего не нарушает, претензий к нему нет. Все по закону.
— А если…
— Тогда и звоните, — отрезал капитан. — Пока же — все по закону. А это главное. Все всегда должно быть по закону. До свидания.
Они разошлись, и Виктор вновь остался один. Он еще долго сидел под моросящим дождем, и вслушивался в едва различимый звук гитары, за мерцающим отблесками свечей окном…
Часть 3
"Баста"
Глава 8
…Есть искры у нее в лоснистой шкуре,
У ней в крови — бродячий хмель страстей.
Она проходит в комнатах бесшумно,
Всегда свою преследуя мечту,
Влюбляется внезапно и бездумно,
И любит ведьм, и любит темноту.
В ее зрачках —
В них фосфор и круги нездешних сфер,
Она пленила страшного Эдгара,
Ей был пленен трагический Бодлер…
К. Бальмонт.В "Зазеркалье" снова пришло лето. Ольга лежала на берегу озера, наслаждаясь тихой музыкой волн. Боренька бесшумно опустился на песок рядом, поцеловал ее в плечо, жадно вдыхая запах нагретой на солнце кожи.
— Боренька, я же говорила тебе, что не…
— Молчи, — он припал к ее губам, рука скользнула вниз, по талии, к бедру…
Она едва не застонала от нахлынувшего желания. Боренька приподнялся на локте, с улыбкой наблюдая за ее реакцией.
— Мне пришлось долго этого ждать… Ты слишком капризна. А ведь я могу дать тебе то, чего не даст ни один мужчина на земле…
— Я не…
— Молчи! Не надо слов — тело говорит за тебя. И я его слышу… А слова… Что слова? Ты же хочешь этого — признайся…
— Но здесь что-то не так… Ты никогда меня не привлекал…
— Какая разница? Не думай ни о чем… Слушай меня... Подчиняйся мне…
А вот этого говорить ему не стоило. Гнев, огненной лавой, смел тонкую преграду желания, поднимаясь откуда-то из глубин сознания.
— Я сказала — нет! Ты пытаешься играть моей волей?!
— Нет у тебя никакой воли, — не поднимая головы, и не замечая странных интонаций ее голоса, прошептал он. — Есть только…
В вихре неукротимой силы ее подняло в воздух, и мускулистое Борино тело оказалось беспомощно распростерто на гранитном валуне, словно готовое к древнему жертвоприношению.
— Со мной нельзя так! — прошипела она, сжимая пальцы на его горле. — Как смел ты, ничтожество…
Боренька жалобно пискнул, и... Исчез. Изумленная, она посмотрела на свою руку, на камень, где только что лежало его тело, и проснулась…
Исчезло "Зазеркалье", исчезло озеро, исчез пляж. Она снова лежала в своей постели… и что-то серое, туманообразное, стремительно утекало с кровати в отрытую форточку.
Еще не вполне осознавая себя после сна, слово находясь на грани сна и реальности, она прыгнула вслед, стремительным взмахом руки вырывая из этой ускользающей дымки испуганно Бореньку, и с нечеловеческой силой прижала его к стене.
— Я же сказала тебе — нет!
— Я понял, понял! — посипел он, полузадушенный, — Я не знал… Я ошибся… Прости! Не убивай!
Она опомнилась, и разжала пальцы, изумленно озираясь.
— Что это было? Что со мной?
Боренька молчал, не делая даже попыток к бегству, и лишь насторожено наблюдая за ней. Видимо, происходящее пугало его не меньше.
— Что это было? — вновь спросила его Ольга. — Что происходит? Кто ты?
— Разве вы не знаете? — удивился он. — Я — инкуб.
— Кто?!
— Инкуб. Странно, что вы спрашиваете…
— Ничего не понимаю… Я сплю?
— Нет, — с явным сожалением ответил Боренька. — Уже нет…
— Тогда что все это значит?! Отвечай же!
— Я сам не очень понимаю… Я думал, что вы — человек… Только потому и позволил себе…
— Я и есть человек…
— Ну уж нет! — убежденно заявил он. — Кто угодно, но только не человек. Это так же верно, что я — инкуб…
— Что ты заладил про инкубов? Кто такие инкубы?
— Дух. Демон… В мире существуют более ста сущностей, которых иногда может видеть даже человек. Домовые всякие, лешие, русалки… Я могу ошибаться, но мне почему-то кажется, что вы немного старше Библии, поэтому и не помните… Я — инкуб. Фома Аквинский писал о нас.
— Я не читала.
— Ну да, ну да… Инкубы приходят во снах к женщинам, суккубы — к мужчинам. Иногда от этих связей рождаются новые духи, но чаще просто… наслаждаемся. По идее, мы должны искушать монахов и монахинь, но видите ли… Большинство из них — старые и некрасивые, а мы, с нашим-то опытом, возможностями…
