Дмитрий Леонтьев - Бастион
— Здесь целый поселок таких, как я. "Остров погибших кораблей".
— Значит, надо дать им надежду. Маяк и ветер в паруса… Но для этого надо их любить…
— Кто любит людей — плохо знает людей!
— Но в городах с этим еще хуже. Здесь хоть природа…
— Что вы все достаете меня этой природой?! Я хочу в город! Хочу жить полной грудью! Да, неправильно, да — в суете! Но я хочу! Хочу вбирать в себя все! Все, до остатка! И плохое, и хорошее!
— Жить, как боги, — понимающе усмехнулась Смерть.
— Да!
— Ну что ж… Тогда идем…
— Куда?
— А для чего ты искала меня?.. Идем, я отведу тебя к нему…
…— Какое совпадение! — ничуть не смутился встрече Николай. — А я только вспоминал о тебе… Отлично выглядишь!
— Спасибо…
— Какими судьбами? Приехала на "пати"? Одна? С друзьями?
— Я живу здесь… Недалеко…
— Да ты не стесняйся, проходи к нашему костру. Виски? Вино? Шашлык?
— Вино… Впрочем…
— Послушай, Оля… Я жалею о том, что между нами произошло. Я тогда... Ну, струсил, что ли… Я же закоренелый холостяк, и, когда почувствовал, что начинаю прикипать к тебе — испугался… Я вспоминал тебя… Часто…
Она вскинула голову, всматриваясь в него с какой-то безумной надеждой.
— Я понимаю, — не поднимая глаз, продолжал он. — Такое трудно простить. Не знаю, как у тебя сейчас… есть ли кто — нибудь…
— Нет, — твердо сказала она.
— Я скучаю без тебя... Ты очень злишься?
— Давай уедем отсюда, — неожиданно предложила она.
— Куда?
— Мне все равно… Если хочешь, конечно…
— Хочу. Но как же твои вещи, работа?..
— Ты хочешь, что б я вернулась к тебе? Тогда остальное — неважно…
— Ты права. Остальное — неважно…
По всей комнате были расставлены зажженные свечи. Ярко горел камин. В медленном танце Ольга и Николай скользили по комнате, под аккомпанемент играющей на гитаре песню "Белого орла" Александры.
Ее не всегда среди женщин земных угадаешь,Но если увидишь, то глаз уже не оторвать,И дрогнет душа, потому что ты даже ее знаешь,Чего и когда можешь ты от нее ожидать…
— Оля — Олёнок — дьяволенок, — шептал он на ухо девушке. — Я едва не сделал главной ошибки в своей жизни… Но теперь мы всегда будем вместе, правда?
— Да, — она прижалась к его плечу. — Всегда…
— А вот тетушка сегодня что-то явно не в духе — покосился на певицу Николай. — Какая-то она расстроенная сегодня. О чем вы с ней говорили?
— Так… О ерунде… Что-то опять о Боге, о запретом плоде, и одиночестве вдвоем. Ты же ее знаешь. Иногда ее очень сложно понять. Она живет в своем мире…
— И что ты ей ответила?
— Что не хочу прозябать в "деревне Гадюкино", отыскивая "Дорогу к Богу". Уж лучше и впрямь, попытаться самим "стать, как боги, знающие добро и зло"… Это ее и расстроило.
— Понятно…
— Но я действительно хочу дышать полой грудью, и не собираюсь ни от чего отказываться в этой жизни… И прежде всего — от тебя!
— Да, это могло ее расстроить, — согласился Николай. — Она — хороший человек, но слишком зациклилась на религии, и просто забыла, в каком веке мы живем.
— Как ты думаешь: она на меня не обиделась?
— О, нет! Тетушка ее из тех, то обижается. К тому же, она умет проигрывать.
— А знаешь… Мне иногда ее жалко.
— Кого?! — опешил Николай. — Ее?!
— Ну да… Нет, я ей восхищаюсь, и все такое… Но иногда, мне кажется, что она очень несчастна. Как будто она из другого века или из другой вселенной, а мы все здесь…. Даже не чужие, а… мелкие, что ли? И люди, и события, и страсти… И я подумала: как бы она смотрелась в Древней Элладе, на балах в Зимнем дворце, в блистательном веке Екатерины!…
— М-мда… Наверное, ты первый человек в мире, который пожалел её… Раньше не замечал за тобой подобной сентиментальности.
— Я вижу сны.
— Все видят.
— Я опять не так сказала… Я вижу странные сны. С тех пор, как познакомилась с тобой. Наверное, подсознание сделало такой странный подарок… Я словно прожила тысячи жизней в течении тысячи лет, идя к этому дню из глубокой древности. Я видела все грани любви — счастливой, несчастной, горькой, злой, обреченной… Я была княгиней, женой декабриста, бесправной крепостной… Меня бросали, предавали, даже убивали…. Меня носили на руках и меня унижали, ради меня совершали подвиги и подлости… И то же делала я… Мне уже кажется, что я живу на свете тысячи лет… Только со своей, настоящей жизнью, так долго не могла разобраться….
— Но теперь разобралась?
— Да. Теперь я знаю, чего хочу. И чего не хочу… Когда я жила в этом… "Рабочем поселке", где день похож на день, и год похож на год, словно времени вовсе нет на свете, я все очень явственно поняла… И то, что кроме тебя мне никто не нужен.
— Неужели, тот, другой, был так плох?
— Он был — не ты…
— Это понятно… По сути, мне все равно, я ведь не знал его. Просто хочу понять. Он вернул тебе веру в себя, поддержал в трудный момент, поделился всем, что имел, многому научил… В некотором смысле он — полная моя противоположность…
— Он — не ты, — повторила Ольга. — С ним все было иначе. Это было потерянное время. Я думаю не о том, что я жила с ним, а о том, что я не жила с тобой.
— Неужели не жалко его?
— Нет. Странно, ты словно заступаешься за него… Мужская солидарность?
— Что-то вроде того…
— Правильно говорят, что все мужчины одинаковы!
— Ты даже не представляешь — насколько, рассмеялся он.
…В зеленых глазах утопают ближайшие звезды,И лучше, поверь, на пути у нее не стоять.А если внезапно уйдет, значит это серьезно,Подарит улыбку и станет загадочно ждать…
— Он ведь даже не знает, куда ты исчезла…
— Ты все о нем? Давай оставим эту тему, она мне неприятна. В любви, как на войне: жалость — во вред. И вообще… О бывших, как о мертвых: либо хорошо, либо — ничего…
— Как скажешь, — легко согласился он. — Как раз в этом я разубеждать тебя не стану…
— Добрый вечер.
Виктор поднял голову: рядом с ним стоял высокий, худощавый человек в форме капитана милиции. Форма была очень старая, выгоревшая на солнце, и словно насквозь пропитанная уличной пылью. Глаза у капитана были усталые и грустные.
— Здравствуйте, — ответил Виктор. — Вы — местный участковый?
— Да. А кто вы?
Виктор протянул документы.
Капитан неторопливо изучил паспорт, задумчиво посмотрел на моросящее небо, на мокрые кусты, деревья, и присел рядом, на скамеечку.
