Расплата. Отбор для предателя - Алиса Лаврова
Встаю из-за стола и иду прочь, стараясь, чтобы не было видно, как я прихрамываю на одну ногу. Мысль только об одном: сейчас, прямо сейчас выпить. Запереться в комнате и залпом выпить всю бутылку зелья. Только бы успокоить боль, успокоить беспокойство.
— Ивар! Это что, твой зуб?!
Визг матери долетает до меня, но я не обращаю внимания.
Живот скручивает от странного чувства. То ли голода, то ли страха. Ничего подобного я раньше не испытывал. Солнце, льющееся в окна, прошибает меня словно насквозь, как будто преследует меня, слепит, так что приходится щуриться и про себя осыпать проклятьями все сущее.
Наконец, расталкиваю слуг, суетящихся возле моих покоев, и выгоняю всех, кто приводит их в порядок по утреннему обыкновению.
— Проваливайте, — рявкаю я и едва не пинками выгоняю всех.
Захлопываю двери и закрываю на ключ. Гостей мне этим утром точно не надо. Перевожу дух и в два шага подхожу к столу. Сдергиваю пробку с пыльной бутылки с зельем, которую уже кто-то успел услужливо обновить.
А ведь я же обещал бросить пойло, если Адриана вернется живой и невредимой с этого отбора. Что же получается, Ивар снова не держит слово?
Губы замирают над вожделенным горлышком бутылки. Я дышу, словно загнанный зверь, наконец, нашедший отдушину и тут же ее лишившийся.
— Хочешь нарушить свое слово, данное богу? — спрашиваю я себя вслух и заглядываю в большое зеркало, висящее на стене. На меня смотрит человек, которого я не привык видеть. Волосы за последние пару дней, кажется, еще сильнее поредели. Тут и там появилась седина, которой не было. Глубокие морщины залегли под глазами, лоб расчерчивает напряженная борозда. Я стал похож на отца, когда ему было вдвое больше, чем мне теперь.
Проклятье. Солнечный луч проникает сквозь зеленое стекло бутылки и, отражаясь, разлетается солнечными зайчиками по всей комнате.
— Здравствуй, отец, — говорю я своему отражению. — Хотел бы сказать, что рад тебя видеть. Но я не рад.
Обращаюсь за помощью к своему дракону. Но он лишь вяло открывает глаза, выпускает две струи черного дыма и равнодушно закрывает их вновь.
— Предатель, — говорю я. Но он в ответ лишь равнодушно сопит. Дракон недоволен мной и уже давно недоволен. Но я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы дать ему огонь. Точнее нет, я прекрасно знаю. Мне нужна она. Нужна Адриана. Только рядом с ней я забываю о боли, которая терзает меня. Только рядом с ней я снова чувствую огонь моего дракона.
Как только я вспоминаю о ней, дракон поднимает голову и скалит пасть. В глубине его пасти я вижу тлеющую мощь. Она там, ее только нужно разжечь.
Адриана. Моя надежда. Единственное хорошее, что осталось в моей жизни. И этот проклятый Маркус едва не отнял у меня ее. И что же я, предам слово, которое дал самому себе?
Ставлю бутылку на стол и резким движением закупориваю.
Пусть боль съедает меня. Пусть терзает. Пусть сожжет меня дотла, но она будет моей. Она будет рядом, она залечит мою израненную душу. Она воскресит меня.
Я до того распаляю свою надежду, что даже улыбаюсь своему отражению. Так что видно недостающий зуб.
Подумаешь, великая потеря.
Дракон одобрительно взмахивает крыльями и следит за тем, как я покидаю свои покои.
Сегодня вечером я увижу ее на ужине. Сегодня я услышу ее голос. Осталось подождать совсем немного. Если бы не эти проклятые правила…
Я бы прямо сейчас пробрался к ней, но там теперь целая толпа народу, готовит ее к ужину с королем. Если ему доложат, что я хожу к участницам в неположенное время, он будет недоволен. А он и так с прошлого раза явно не слишком пылал ко мне доверием и любовью. Нужно снова найти с ним общий язык. Нет смысла конфликтовать с королем, Ридли прав. Нужно пользоваться слабостями глупого взбалмошного короля, а не быть пешкой в его капризных руках.
Маркус не представляет, как ему повезло, что Адриана выжила. Ведь я всегда держу свое слово. И буду держать впредь. И я должен проследить за тем, чтобы он выбирал правильные испытания, которые не подвергают жизнь участниц риску.
Отныне все, что я делаю, будет направлено на то, чтобы усмирить кровожадность короля и сделать так, чтобы моя Адриана не подвергалась опасности. Сейчас только это важно и только об этом нужно думать. И я сделаю все, что угодно.
Стоит мне произнести ее имя про себя , я чувствую, как зверская боль в ноге начинает как будто утихать. Или мне это кажется? А есть ли разница, если сердце начинает биться быстрее, а жизнь вновь расцветает красками, лишь стоит только подумать о ней?
Нет, Маркус. Даже если мне лично придется отправить тебя в ад, я не стану больше сидеть сложа руки и смотреть на то, как ты пытаешься отобрать у меня единственное ценное, что осталось у меня в жизни...
В голове мелькает мысль о моих дочерях, но я откладываю ее в сторону. Разумеется, они важны. Разумеется, они моя кровь и я сделаю все ради их счастья. Но им нужна мать, а мне нужен наследник, который продолжит мой род. И только Адриана подходит для этого. И именно поэтому сейчас важна только она.
Я сейчас же найду короля и не отойду от него ни на шаг, я буду знать о каждом его действии, о каждой идиотской мысли, что придет ему в голову еще до того, как он произнесет ее.
Тяжелый кашель останавливает меня на ходу, так что мне приходится потратить драгоценную минуту на то, чтобы откашляться. Кто-то из слуг подает мне платок и я почти не обращаю внимания на кровь, оставшуюся на нем.
Пустяки, всего лишь небольшое недомогание.
38
— Лучше бы тебе помириться с королём, — говорит Ридли. От меня не ускользает его гримаса, когда он видит меня этим утром, но он тут же берёт себя в руки и надевает привычную маску жизнелюбия. Маску, или это он и вправду всегда такой? Сколько лет знаю его, никогда не мог понять, прикидывается Ридли или действительно любит эту жизнь и все её проявления, как козлик на весеннем лугу, щиплющий свежий клевер.
— Ты не чувствуешь, как смерть стоит за твоим плечом? — спрашиваю я, чувствуя, что мне хочется испортить ему настроение.
Смертный, конечно, должен испытывать
