Волаглион. Мой господин. Том 1 - Софи Баунт
Пальцы впиваются в красную футболку Рона. Со сладким привкусом близкой победы я произношу:
— Что ж, удачи с отговорками. Потому что Инге пора узнать правду.
— Не смей! — ревет подстреленный медведь.
— А то что? Ты не сможешь закрыть мне рот.
Рон выворачивается. Вместо его лица с уродским шрамом, передо мной предстает левая стена комнаты с картиной корриды. Бык и матадор. Пора решить: кто из нас кто. Ведь Рон уже вмазал мне по челюсти. Первый! И глаза его побагровели от злости, как у дикого животного.
От неожиданности я валюсь на пол, сплевываю кровавый сгусток и выдыхаю:
— Большая ошибка…
ГЛАВА 14.. Драка
Я подпрыгиваю на ноги. Рон бросается в мою сторону. По инерции мы вылетаем за дверь. Я заезжаю мерзавцу ногой в живот, он беспощадно меня душит. Жесткие пальцы сдавливают горло. Кажется, что меня вздернули на виселице и ждут, когда хрустнет шея.
Не тут-то было, Ронни! Я бью коленом в его пах — воздух снова заполняет легкие — и тараню лбом его римский нос. Кровь течет по губам ублюдка. Прямо мне на лицо.
— Убью! Закопаю в гробу на сотни лет! Голову отрежу! — ору я, пока из глотки Рона летит столько ругательств, сколько я не использовал за всю жизнь.
Махая кулаками и катаясь по коридору, мы скатываемся по лестнице, больно отбиваем ребра, но и на мгновение не перестаем избивать друг друга. Рон почти откусывает мне ухо. Я выдираю клок его бурых волос.
Инга визжит на заднем фоне.
— Не смей... прикасаться... к моей невесте! — ору, в перерывах между ударами.
В силе мы с Роном равны. Как и в умении драться. Однако он знатно мне вмазал, когда я не ожидал и заимел преимущество. К тому же рука у него тяжелая — будто кастетом бьет.
— Она не твоя собственность, — рявкает Рон, намертво обхватывает мою шею и давит локтем под кадык.
— Ини ластится с твоей уродской рожей, чтобы я ревновал!
Мы переворачиваемся через диван и падаем на стеклянный кофейный стол. Стекло лопается. Три осколка вонзаются в мою левую ладонь. Резь вибрирует под кожей. Правой рукой я сгребаю жменю стекла — кидаю в морду Рона.
Он хватается за глаза, рычит, точно раненый тираннозавр.
— Вы двое совсем охренели? — властный голос Сары за спиной.
Мы с Роном отлетаем в стороны друг от друга. Ведьма поворачивается к Инге. Моя невеста застыла на верху лестницы и закрывает рот ладонями.
— Если они вновь устроят подобное, виноватой будешь ты, Ини! Еще звук — и я вас всех на штыри забора насажу. Будете втроем висеть. Пока не решите свои подростковые проблемы. Идиоты!
— Прости, Сара, я пыталась их успокоить, пыталась… — хнычет Инга.
— И стол новый разбили... Лучше бы стадо слонов завела. Они и то аккуратнее.
— Мы тебе не блохи, чтобы нас «заводить»! — бурчу, потирая разбитую губу.
Инга бежит вниз по лестнице, поправляя юбку короткого желтого платья, хватает мусорную корзину и собирает крупные осколки.
— Не трогай, — отбираю у нее мусорку, но Рон опять встает между нами и отпихивает меня. Я беру крупный кусок стекла и размахиваюсь. — Если ты сейчас же не растаешь и не укатишься лужицей грязи, я тебе куском стекла хрен отрежу!
— Не смей даже близко подходить, я сказал, — зыкает Рон.
— Тишина! — осекает Сара, держась за медальон.
Нас откидывает друг от друга еще на два метра. Меня — к входной двери, сбивая подставку для зонтов. Рона — в кресло.
— Нет, пожалуй, я вас троих нитками прошью. Будете сидеть, пока не успокоитесь, ясно? Еще... один... звук... и я за себя не отвечаю, — указывая на нас пальцем, Сара медленно поднимается обратно наверх.
Рон подлетает к Инге, смотрит, не поранилась ли она. Дни напролет гад с нее пыль сдувает, разве что в зад не целует, однако он и это бы делал, только позволь. И чего Рон так привязался к ней?
— Рекс, заруби себе на носу. Ты мне безразличен. С тех пор, как ты пришел в дом к Саре, я похоронила чувства к тебе. Не приближайся, — отвечает Инга, обнимая Рона за талию. — Я не хочу с тобой разговаривать. И видеть не хочу. Это из-за тебя я здесь застряла.
Справедливо. Но знаете, это не дает ей право лобызаться с Роном у меня на глазах!
— Ты моя невеста, я...
— Все кончено! Мы друг другу — никто.
— Любишь меня, признай! Не будь упрямой! Я знаю, что ты устроила этот цирк, чтобы я пеной от ревности изошелся.
— Думаешь? — она усмехается и обвивает шею Рона.
Интересно, как называется тот момент, когда мир останавливается? Когда горло пересыхает, а глаза превращаются в телевизор, показывающий одну гнусную картинку — и то, с шумными помехами. Когда хочешь закричать: я сплю, так не бывает! Но протыкаешь свой мизинец до кости иголкой, жмуришься, моргаешь — и не просыпаешься! Чувствуешь вкус плесени на языке, что разрастается и пускает в мозг споры ненависти к этой вшивой реальности.
Инга и Рон сливаются в поцелуе…
На мгновение я столбенею, а когда Инга вновь смотрит на меня — осуждающе качаю головой, разворачиваюсь и захлопываю за собой дверь на улицу.
Искусство на краю смерти
Да как она смеет?!
Я бы не так оскорбился, если бы Инга моржа мне предпочла. Да кого угодно, но не это мурло!
По жилам разливается какая-то пламенная кровь, горечь которой я никогда еще не ощущал. Сердце саднит.
Стискивая зубы, я бреду до садовой беседки. Под ботинками хрустит тонкий слой снега. Мороз разыгрался. Надо было надеть куртку (я, идиот, надел лишь кофту), но возвращаться в дом — желания нет. Второй вопрос — где взять куртку? Иларий заказывает одежду в интернете. Только вот ключевой момент: покупает он свое барахло на деньги Сары. Мне, что же, просить у ведьмы на карманные расходы?
Пинаю запорошенного садового гнома.
Нет уж... Лучше окаменеть от холода и пусть найдут мой обмороженный труп. Хотя о чем это я? Меня не убить. Буду возрождаться снова и снова, снова и снова, просыпаться носом в пол посередине гостиной.
Сажусь на заиндевелую лавочку беседки,
