Данница - Елена Лаевская
Маг-У-Терры
«Родители часто приходят ко мне во сне. Па ждет в библиотеке, Ма, немножечко бесцеремонно, направляется сразу в спальню.
— Ма! — говорю я ей, гладя тонкие запястья в голубых венках, — ты же видишь, я уже взрослый мужчина. Мало ли чем я могу быть занят.
— Пустяки, — тихо смеется Ма, гладя меня по голове. — Ничем ты не занят. И мы с тобой вдоволь поговорим. Я соскучилась.
И мы говорим, говорим ночь напролет. В основном обо мне. Ма интересна каждая подробность. О книгах, которые я прочел, о людях, с которыми я встретился, о девушках, которым я улыбнулся.
С легкой укоризной в голосе Ма спрашивает, не собрался ли я, наконец, жениться. И расстраивается, когда я сообщаю, что еще не готов. Раньше я отговаривался тем, что все девицы в округе неинтересны и некрасивы. Но теперь я расскажу ей о регине. И глаза Ма увлажнятся от радости. И мы выпьем за это горячего пряного вина из дорогих бокалов, которые я разбил в детстве, лет двадцать назад. И за которые меня никто не ругал.
А потом Ма отступает, тает в ночи, уступая место Па.
В библиотеке ярко горят дрова в камине, Па с удовольствием листает страницы старинных книг, вертит в руках незажженную трубку. От него забыто пахнет табаком и свежестью туго накрахмаленных рубашек.
— Я горжусь тобой, сын, — говорит он.
— Но Па, я не оправдал твоих ожиданий, не стал великим магом, продолжателем традиций нашего рода.
— Неправда, — отвечает Па. — Ты умен, ты смел, ты красив, в конце концов. И ты еще себя покажешь. Какие твои годы. Еще не женат, не обременен семьей. Давай лучше поговорим о политике нынешнего короля, о новейших теориях мироздания или о достоинствах верховых драконов. Как мужчина с мужчиной. Я скучаю по тебе, сын.
И мы говорим, говорим.
А под утро, когда сон становится чуток, и луч солнца скользит по сомкнутым векам, родители садятся в небесную лодку, где уже терпеливо сидят, сложив руки на коленях, другие путешественники в красных шляпах и чепцах, запасенных специально для этого путешествия. Чем дальше от носа корабля, тем меньше у путников осталось по ту сторону добрых дел. Ведь с задних сидений так легко быть утащенным в пучину небесного океана потеряшами и скитаться там вечно вместе с ними до скончания веков.
Песьеголовый кормчий Разунах взмахивает веслом и направляет ладью в сторону горизонта. Туда, куда нет доступа живым, но откуда приходят умершие, независимо от того, зовем мы их или нет.
За спиной каждого ныне живущего стоит непобедимая армия невидимых защитников. Нет в руках ее воинов острых мечей, не развеваются над ее рядами разноцветные штандарты, не выбивают грозную дробь тугие барабаны, но страшнее и беспощаднее этой армии нет на земле. И за землей тоже нет.
Она не даст вам пасть духом, затосковать, потерять веру. Она будет защищать вас до последней капли крови. Вашей крови. Ведь своей у них давно уже нет.
Боюсь ли я смерти? Конечно, как все обычные люди. Но еще больше я боюсь исчезнуть, не оставив за собой того, к кому я мог бы по ночам направлять легкую небесную лодку. Песьеголовый кормчий Разунах берет за проезд звонкой монетой человеческой памяти. Пока есть в этом мире хоть кто-то, кто помнит и чтит своих предков, им есть куда возвращаться из-за далекого горизонта.
Я тоже когда-нибудь буду заходить в библиотеку моего замка, где будут ждать меня за книгой и бокалом вина мои сыновья. И сыновья сыновей. И их сыновья. Кто посмеет возразить, что не на этом держится мир?»
Записки об ушедших, сделанные Магом-У-Терры во время путешествия.
— Господин маг, извольте позавтракать! — Хмут стучал в дверь гостиничного номера уже не в первый раз.
— Отстань! Позже! — раздраженно отвечал ему Маг-У-Терры.
Путешественник-поневоле лежал в неубранной постели, закинув ноги в сапогах на спинку кровати, и предавался грустным мыслям. О том, что дальше откладывать визит к обожаемому дяде уже неприлично. И надо взять себя в руки и, наконец, совершить неизбежное. Брать себя в руки категорически не хотелось. Хотелось спрятаться под одеяло и, как в детстве, натянуть на голову подушку.
— Господин! Остынут ваши любимые блинчики с малиновым вареньем! И чай остынет тоже!
Маг-У-Терры запустил в дверь первым, что попалось под руку — жестяным тазиком для умывания.
Умный Хмут все понял и замолчал уже надолго.
Любимый, единственный дядя, с языком, длинным и острым, как гвардейская пика, с нетерпением хищника ждал племянника на смертном одре.
Какими словами встретит он Мага-У-Терры на этот раз?
— Говорил я твоему Па, что не стоит брать в жены девушку из рода Марголис. Они красивы, но ни одной еще не удалось разродиться кем-нибудь путным.
— Не стоило твоему Па посылать сына в Университет. Ничему хорошему научиться там все равно невозможно. Пустая трата денег.
— Пора тебе, лентяю, перестать валять дурака, перебороть недуг и начать плести заклинания. Уверен, будь я на твоем месте — все было бы по-другому.
Это была только малая часть того, что пришлось выслушать Магу-У-Терры во время нечастых визитов в родовой дядин замок.
— Господин! Вы заработаете катар желудка!
— Хорошо, — сдался маг и скинул ноги на пол. — Неси сюда эти треклятые б-б-блинчики.
Дверь распахнулась. В проеме с видом победителя стоял Хмут с подносом в руках. На подносе возвышались дышащая паром чашка чая, тарелка с внушительной порцией золотистых блинчиков и миска с вареньем. Маг нахмурился. За спиной Хмута маячила неизвестная личность и призывно махала длинными ручищами.
Хмут, почувствовав присутствие чужака, загородил собой проход.
— Господин Маг, — затараторила личность, оказавшаяся бородатым загорелым мужиком без возраста в чистой, подвязанной веревкой рубахе. — Не желаете ли в поездку на Кладбище Гигантов? Нигде такого больше не увидите. Дорога туда плохая, так мы в паланкине доставим. В лучшем виде. Аккуратно, как перышко, донесем. День туда. День обратно. Не сомневайтесь, дешевле
