Переплетенные судьбы - Ада Николаева
Рейнер обогатил земли, открыв Валентию-Росс внешнему миру, чем еще сильнее укрепил свою власть. Торговые суды прибывали один за другим, а иноземные гости толпами ринулись на континент, ведь здесь было то, чего не найти больше нигде — магия. Мужчины преодолевали долгий путь по морю и все ради встречи с суккубами. Женщины же прибывали ради того, чтобы увидеться с колдунами, веря, что те за деньги сделают их вновь молодыми и привлекательными. Валентия-Росс выглядела заманчивой для иноземцев, но в тоже время и недоброжелательной. Валентийцы не любили перемены и чтили традиции, а с открытием себя внешнему миру магия начала постепенно угасать, отчего иноземцы не смогли прижиться и навсегда остались чужаками из-за моря, которых со временем становилось все меньше. Лишь единицы из них смогли обосноваться в этих диких землях, но полностью магия так и не вернулась в зеленые края.
В провинции, где вырос правитель и где располагался его клан, Рейнер отстроил город и провозгласил его столицей своей обширной Империи. Будучи честолюбивым человеком, он назвал ее Каронэлла, увековечив тем самым фамилию своей семьи. Новый порядок, установленный Рейнером в землях Валентии-Росс, также гласил: императором после его кончины сможет стать только его собственный наследник. Так было и так будет. С тех пор прошло почти четыре века, и никто не осмелился посягнуть на власть, завоеванную когда-то Рейнером, поэтому правление передавалось от отца к сыну и никогда не утекало из рук одного рода.
Неприязнь жителей к Империи чувствовалась во всем, особенно в том, что никто не называл столицу ее именем. Ни четыре века назад, ни сейчас. Рейнер мечтал увековечить имя своего клана, но народу удалось помешать ему.
Сменились поколения, и все привыкли к новому укладу, однако столица так и осталась безымянной для большинства людей. Со временем многие просто забыли ее название, а их дети и не знали, как ее именовал первый император.
* * *
Впервые за долгие годы Империя переживала волнения. Братство, что сформировалось в южных провинциях, стремительно набирало мощь. Кризис дошел и до столицы. Горожане терпели нехватку продовольствия, отчего началась паника. Братство перекрывало все поставки продуктов из деревень, где людям приходилось еще хуже, ведь в их родных поселениях заправляли бандиты и чужеземные наемники, не чтившие закон. Молодой правитель Йоран не торопился подавлять восстание, слепа веря в то, что его власть все так же нерушима, как и у его предков. Развлекаясь со своей молодой и прекрасной женой Вивьен, он не думал ни о чем, кроме того, что заполучил самую красивую женщину во всей Империи. Он передал Ордену Золотого Льва заботы о Братстве и лишь иногда читал письма, где ему сообщали о том, как продвигается борьба. Но стоило волнениям дойти до столицы, как Йоран очнулся и сразу назначил встречу вернейшим из своих подданных.
* * *
В самом сердце города, имя которого было позабыто, располагался императорский дворец: большие вытянутые окна, фасад из белого камня, огромный сад с круглым прудом. К парадному входу вела дорожка, выложенная из мелкой мозаики, складывающейся в герб имперской семьи. Сколько же сил и времени было потрачено на это произведение искусства! Хотя сам герб не отличался красотой и оригинальностью, изображая всего лишь силуэт мужчины, поднявшего над головой меч. Первый правитель Рейнер увековечил себя на гербе, а также в скульптуре и архитектуре по всему городу, поколению за поколением напоминая о своем триумфе и победе.
Джек и Мира направлялись туда, чтобы встретиться с Йораном. После письма, в котором майор рассказал обо всем, что смог вытянуть пытками из Бариэля Белуса, правитель назначил ему личную встречу.
— Вот значит, где обитает наш император, — девушка медленно ехала на лошади, осматривая дворец. — Примерно так, как я себе и представляла. И все равно я не пойму, зачем ты потащил меня с собой?
— Правителю не нравится идея генерала Берга о включении ассасинов храма Однах в Орден, ты должна показать ему, что монахи ценные и полезные союзники Империи. Мне это и самому не нравится, но Берг настоял, — ответил Джек, седлавший вторую лошадь.
— Так вот зачем ты вновь заставил меня облачиться в одежду послушницы, — девушка опустила глаза и взглянула на свой черный закрытый наряд.
— Чего ты жалуешься? Недавно страдала, что надоело ходить в платьях, вот, радуйся.
— Да, по штанам я скучала, но не по этому балахону. Жмет везде.
— Вот ты опять жалуешься, — усмехнулся Джек.
— И вовсе я не жалуюсь, говорю как есть, а тебе не нравится…
— Нет? Не жалуешься? Правда?
— Нет. Я ворчу вообще-то, — усмехнулась Мира.
— Лучше бы ты так расчесываться любила, как ворчать.
— Эй! Ты же знаешь, что у меня непослушные волосы, — она рукой попыталась поправить черную густую гриву, а затем оценивающе посмотрела на своего спутника: бежевая накидка, старая серая шляпа, видавшая лучшие времена. Джек выглядел как обычный путник, а не майор имперского Ордена. — Да ты и сам мог бы поприличнее одеться.
— Зачем привлекать лишнее внимание? Да и ты так выглядишь достойнее… на моем фоне.
— Эй!
* * *
Бьёрк и Лилиан ехали в экипаже. Девушка недовольно скрестила на груди руки, а ее голубые глаза были полны недовольства.
— Прекрати, — вздохнул Бьёрк.
— Мы же собирались отдохнуть от дел клана, а теперь вынуждены менять наши планы и ехать по делам Империи!
— Клан Дей — верный союзник Империи. Я лично приносил правителю Йорану присягу на верность. Потерпи, потом отправимся куда захочешь.
— Ладно, — согласилась она. — Просто мы ни разу не оставались наедине со дня нашей свадьбы.
— Лили, на меня легли дела твоего отца и всего клана, я просто не мог все бросить, ты должна это понимать.
— Я понимаю и не жалуюсь, но как же не вовремя тебя вызвал Йоран!
Лилиан опустила голову на плечо мужу и закрыла глаза. Бьёрк убрал в сторону ее челку и поцеловал жену в лоб.
— Скорей бы Братство исчезло, — прошептала девушка. — Из-за них погиб мой отец.
— Исчезнет, обещаю.
* * *
В большом зале с голубыми стенами на софе у окна сидели двое: девушка со светлыми косами в сером платье и белокурый молодой мужчина с зачесанными назад волосами.
— Говорят, что правитель перекрасил большую часть залов дворца в голубой цвет, — шутливо произнес Верджил.
— Зачем? — поинтересовалась Амелия.
— Это любимый цвет императрицы Вивьен. Я бы поступил также для тебя.
— Мне безразлично, какого цвета стены у нас дома, просто хорошо, что они есть.
— Ты у меня такая
