Прятки с охотником - Теона Рэй
Я смотрю на дверь в дом, на мужчину и снова на дверь. Лана две недели назад выпила последнюю порцию порошка. Йерек, чтоб его черти сожрали, понял, что оставшегося от отца лекарства хватит Лане на всю жизнь и что оно ей необходимо, и задрал цену до пяти монет. Почти три года его лавка работает кое-как, потому что свежих лекарств нет: Йерек не доктор, а идиот, — но его этого нисколько не заботит, потому что золотой в месяц он имеет с нас.
Сегодня я просила у него упаковку порошка в долг до вечера, он не дал. Вот умрет Лана, и на что тогда он будет жить?
Я ловлю себя на том, что не могу переступить через порог и внимательно оглядываюсь по сторонам. Не совсем соображая, что делаю, мелкими шажками пробираюсь к кошелю. Воровать мне приходилось и раньше, но не деньги, а максимум пирожок с лотка. Тогда деньги были мне нужны, но не жизненно необходимы, как сейчас Лане.
Я хватаю кошель и с бешено колотящимся сердцем мчусь в дом, молясь, чтобы никто не видел, как позорно я обворовала пьянчугу. В коридоре под светом лампы считаю монеты, радостно вскрикиваю: шесть серебрушек!
Мне понадобилось несколько минут, чтобы сбегать в лавку и вернуться назад, по лестнице на чердак я летела, а не шла. А вот в комнату входила тихонько, боясь разбудить подругу.
Та, впрочем, не спала. Вязала для меня шапку, сидя у огня. Улыбка озарила ее лицо, когда я протянула ей мешочек с лекарством.
— Мистер Бейкер наконец-то расплатился вовремя?
— Ага, — киваю я. — Чудо просто!
Говорить Лане о своем постыдном поступке не стану, она и так переживает, что я отдаю все жалованье за ее лекарства. На еду остается только то, что подкидывают гости таверны в благодарность: иногда несколько медяков, а иногда целый серебряный. О новой одежде и обуви мечтать не приходится, но не голодаем.
Я оставляю Лану и иду готовиться ко сну. Умываюсь, переодеваюсь в ночное платье. Приходится открыть форточку: от очага в комнате слишком душно, но Лане нравится смотреть на живой огонь.
В последнее время она становится все более тихой, все дольше сидит в кресле с вязанием. Готовит для меня ужины, и сегодняшний вечер не стал исключением: на столе стоит тарелка с жареной картошкой.
Я глотаю еду, не жуя, хочется уже лечь. Смотрю исподлобья на Лану, пытаюсь понять, что в ней изменилось. Она бледнее, чем обычно, но так бывает, если дотянуть с приемом лекарства до последнего дня. Теряет вес, уже ребра сквозь платье можно разглядеть, и руки стали как тростинки. Боюсь думать, что подруги скоро не станет.
Она засыпает прямо так. Руки безвольно опускаются, спицы падают из тонких пальцев на пол с глухим стуком.
Я накрываю ее одеялом с кровати и тоже отправляюсь спать. В груди ворочается странное чувство тревоги, невесть откуда взявшейся. Не из-за Ланы — я давно привыкла видеть ее такой слабой и уже не особо волнуюсь, но из-за чего? Неясно. Из-за предстоящей свадьбы, что ли? Мы с Льюисом договорились не звать гостей, на торжество нет денег, но говорят, что невесты всегда тревожатся из-за первой брачной ночи. Впрочем, меня и она не пугает — близость с Льюисом уже случилась, знаю, каково это.
Я ворочаюсь долго, прежде чем заснуть, а будит меня плач Ланы.
— Ая! — Она трясет меня за плечи, заливаясь слезами. — Ая, да проснись же ты!
— В чем дело? — Я подскакиваю на кровати, моргаю, привыкая к темноте.
Но ответ мне уже не нужен, я и так слышу: гудят двигатели мобилей, заливаются лаем собаки, а чей-то гнусавый голос орет в рупор:
— Если вы или ваши знакомые видели или слышали, где прячутся особи, немедленно сообщите! Если вы или ваши знакомые укрываете особей, будьте готовы сдаться. Если вы или ваши знакомые…
Я холодею, пальцы вцепляются в край одеяла. Лана мечется по комнате, собирая мои вещи. Я рассказала ей правду о себе год назад, посчитала тогда, что неправильно скрывать, кто я есть. А она не оттолкнула, не испугалась, и наша дружба стала еще крепче.
— Они же тебя убьют! — восклицает она сквозь слезы. О себе и не думает. — Айка, что делать-то? Может, в подвал, а?!
В коридоре раздаются торопливые шаги. Ланка вскрикивает и оседает на пол, а у меня есть всего секунда на решение. Кое-как справившись с оцепенением, я выпрыгиваю из окна, не задумавшись, что могу себе что-то сломать. К счастью, приземлилась удачно, только пятки отбила.
Мне за себя не страшно совсем — подумаешь, снова прятаться. Да, не хочется, но что поделать. Страшно только за Лану: если я не вернусь, она умрет через две недели.
И именно мысль об этом гонит меня вперед, все дальше и дальше в лес. Если я спрячусь и отсижусь, пока охотники не покинут Уланрэй, то подруге не о чем переживать.
Мои надежды затеряться в тайге рассыпались прахом, когда я поняла, что лай собак становится все ближе, хотя я уже далеко от города.
Глава 11
Роланд
До поселения в глубине тайги я добирался чуть дольше восьми часов. В полной уверенности, что без труда отыщу там Аяну — где бы еще ей быть? Я даже не удивился, когда встретил ее у странной стены из… живых сосен. Выглядела эта стена искусственной, я никогда раньше не видел, чтобы деревья росли вот так.
Аяна брела вдоль нее, осматривая придирчиво, словно сама сотворила ее и сейчас проверяет на качество. А может, так и есть. Я знал, как ловко ведьмы могут управлять природой, — моя мама не нанимала садовников, но наш сад всегда выглядел безупречно.
Кроме Аи по эту сторону «живой стены» никого больше не было, и я не опасался обнаружить себя, но и спешить не следовало. Аяна может испугаться, увидев меня. Наша последняя встреча прошла не очень хорошо.
На самом деле я и не собирался выполнять то, что сказал ей на плато. Ни за что бы не предал ее, но за мной из тени деревьев наблюдал Шер. Мне
