Кофейня на краю звёздного неба - Элиса Лисовская
— Будем считать, что у меня такой каприз, — улыбнулась я. — Хочу научиться у эльфийки, работать в саду. Создавать такую же красоту, как на вашей поляне. Ну как тебе идея? Согласна?
На лице Гликерии промелькнуло нечто похожее на улыбку. Она вдохнула полной грудью, словно сбрасывая с себя груз многолетней печали, и в ее глазах зажегся огонек надежды.
— Да, — прошептала она, и ее голос зазвенел, как хрустальный колокольчик. — Давайте попробуем! Только… тогда придется сбежать. Впрочем, — добавила она, пожав плечами, — мне действительно нечего терять.
В этот момент я почувствовала, как между нами протянулась невидимая нить, связывающая два одиноких сердца. И мир вокруг, несмотря на всю свою сказочную красоту, перестал казаться таким чужим и пугающим.
Под покровом ночи, словно две тени, мы пробирались по извилистым тропинкам, вымощенным гладкими, светящимися в лунном свете камнями, к дому Гликерии. Воздух был напоен ароматом ночных цветов и сладковатым запахом древесной смолы. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом золотых листьев волшебных деревьев, похожих на гигантские светлячки — их листва мерцала мягким, призрачным светом. Дом Гликерии оказался не таким, как я себе представляла. Я ожидала увидеть нечто величественное и холодное, но он был уютным и теплым, словно сотканным из лунного света и мечтаний. Стены, сплетенные из гибких, переливающихся всеми оттенками синего и зеленого, веток волшебных деревьев, казались почти прозрачными. Вместо крыши дом укрывал огромный, корень дерева, корни которого сплетали интересные фонарики, отбрасывающие причудливые тени на стены. Внутри дома царил мягкий, рассеянный свет, исходящий от кристаллов, вросших в стены. Мебель была сделана из светлого, словно струящегося, дерева, украшенного витиеватой резьбой в виде цветов и листьев. На полу лежали мягкие ковры, сплетенные из шелка пауков-ткачей, переливающиеся всеми цветами радуги. Именно в этой волшебной гостиной, залитой лунным светом, проникающим сквозь полупрозрачные стены, Гликерия неловко задела высокую вазу с изящными белыми лилиями, излучающими мягкое, жемчужное сияние. Раздался звон бьющегося стекла, словно рассыпались тысячи крошечных звездочек, и мы замерли, боясь пошевелиться. Казалось, весь дом, до сего момента дышавший во сне, затаил дыхание.
— Гликерия? — послышался тихий, мелодичный голос из соседней комнаты, стены которой переливались оттенками лаванды и фиалки.
Из тени появилась женщина с такими же светлыми, словно лунный камень, волосами и карими глазами, как у Гликерии. На ее лице, обрамленном тонкими, изящными прядями, читалось не гнев, а скорее тревога и… понимание. Одежда женщины была сделана из легкой, почти невесомой ткани, напоминающей лепестки цветов, и плавно струилась по ее фигуре.
— Мама… — прошептала Гликерия, и ее голос дрогнул.
— Собираешься уйти? — спросила мать, подходя ближе. В ее взгляде не было ни упрека, ни осуждения. Она словно знала, что рано или поздно этот день настанет.
— Я… — Гликерия запнулась, не зная, что сказать. Слезы навернулись на ее глаза. — Я не могу больше здесь оставаться, всё равно я здесь не на своём месте.
— В глубине души я всегда знала, что ты другая. Но не одна мать, милая моя не признает что её ребенок не такой как все. Ты такая же, как все, ты на своем месте, но если ты считаешь, что не сможешь дальше жить здесь я тебя не держу — мягко перебила ее мать, прикасаясь к ее щеке. — Ты заслуживаешь лучшей жизни, чем эта. Ты заслуживаешь быть счастливой и знай, я всегда буду верить в тебя, какой бы путь ты для себя не выбрала.
— Но,.. а как же так, почему ты мне не говорила? — всхлипнула Гликерия.
— Матери многое не говорят своим детям, но лишь от заботы, — улыбнулась мать. — Мы не хотим, чтобы вы знали о том, как нам тяжело знать, что вы можете пережить то же что когда-то пережили мы. Поэтому пообещай мне заниматься любимым делом и не забывай, что я всегда буду любить тебя, в случае если у тебя не получится, ты всегда сможешь вернуться.
Мать обняла Гликерию, и на несколько мгновений они застыли в объятиях, словно стараясь запомнить тепло друг друга. Затем Гликерия отстранилась, ее глаза сияли, несмотря на слезы.
— Спасибо, мама, — прошептала она. — Я никогда не забуду этого и я тоже очень тебя люблю.
— Иди, — повторила мать, слегка подталкивая ее к выходу. — И пусть тебе сопутствует удача.
Вечер окутал город мягким, бархатным покрывалом. Усталые, но довольные, мы с Ликой вошли в мою уютную кофейню, наполненную ароматом свежесваренного кофе и ванили. Нас тут же встретил встревоженный Азраил. Черный, как ночь, кот с изумрудно-зелеными глазами, он терся о мои ноги, громко мяукая.
— Мряу! Ну и где ты пропадала, Рина? — вопрошал он своим недовольным кошачьим голосом. — Мряу! Я уж думал, они тебя продали, чтобы дальше кофейню содержать!
Я наклонилась, чтобы погладить его мягкую шерсть.
— Не драматизируй, Аззи, — улыбнулась я. — Все хорошо. Познакомься, это Лика.
Азраил, как истинный представитель кошачьих, обнюхал Лику с ног до головы, фыркнул и, видимо, одобрив, потерся о ее ноги. Лика, в свою очередь, с удивлением и восторгом смотрела на говорящего кота.
— Он… он разговаривает? — прошептала она.
— Еще как, — засмеялась я. — Иногда слишком много. Аззи, это, кстати, один из наших домочадцев.
В этот момент к нам подошли Патриций и Рейган. Патриций, как всегда, шутил и рассказывал забавные истории, пытаясь развеселить Лику, а Рейган… Он молча подошел ко мне и крепко обнял, его взгляд был полон беспокойства.
— Как можно быть такой легкомысленной, — прошептал он мне на ухо. — Я уж волноваться начал. Где ты пропадала целый день?
Я слегка отстранилась, чувствуя, как щеки заливает румянец.
— Извини, — пробормотала я. — Так получилось… Лика, это Рейган, еще один наш… домочадец. Рейган, это Лика.
Рейган кивнул Лике в знак приветствия, его взгляд все еще был прикован ко мне. Я почувствовала, как его рука сжимает мою, и быстро высвободилась из объятий. Заняв столик у окна, откуда открывался вид на засыпающий город, мы попросили у Рейгана приготовить нам горячий шоколад. Ну, если честно я попросила, Гликерия даже не знала о существовании такого напитка, зато она с любопытством рассматривала интерьер, ее глаза, цвета темного шоколада, сияли от восторга. Она все еще казалась немного испуганной, но в ее взгляде уже не было той безысходной печали, которая так тронула меня при нашей первой встрече.
— У вас так… уютно, — прошептала она, прижимая к себе теплую чашку. — Совсем не похоже на наши дома. У нас все… пронизано магией. Даже обычный стул может расцвести, если захочет.
— А у нас — ароматом кофе и душевными разговорами, — улыбнулась я, делая глоток.
Вскоре
