Танец тьмы. Хроники чародейки - Нова Старр
Но эта сказка была в сердце каждого жителя Тьму-Тараханских земель, ибо гласила она, что всё изменится, когда к власти придёт такой правитель — придёт свет и расцветут их земли. Подданные с нетерпением ждали любого исхода, потому что если наследника из пророчества не пустят на трон, то тьма всех поглотит без разбору: маг ты или не маг, богат или беден. Конечно, все с детства любят сказки, ведь в них всё хорошо заканчивается. Добро побеждает зло, а зло, конечно, наказано. Так и за это пророчество держались все бедные и обиженные, потому что сейчас-то плохо, но можно потерпеть, ради великого будущего, которое точно предсказано, или гореть всем в аду, а на это приятно посмотреть — как будут богатенькие маги жариться на сковородочке.
В общем, тут все уже давно ждут миссию. Одни со страхом, что он всё изменит, а другие с надеждой на это.
Томлика прикончила всю принесенную еду, даже не заметив. Голова разрывалась. Неужели, миссия это она? И она теперь что-то должна всем людям, живушим на этой земле?
Не то, что страшно, а дико страшно всё это! Просто так, что хочется визжать от ужаса и спрятаться в самые далёкие земли. Лучше всего бы вернуться на Тилуну и затаиться там, но теперь туда путь закрыт — без магии это нереально.
Томлика вздрогнула и вскочила, уронив поднос на пол. Тарелка звякнула и раскололась пополам. Дверь в комнату приоткрылась, и тёмная фигура проскользнула внутрь.
Мысли девушки метались — теперь она беззащитна. Эх, надо было боевые искусства осваивать, а не только книги по магии штудировать. Томлика схватила поднос — хоть какое-то оружие. Но она же слабее любого мужика!
И кто здесь слабый пол?
Мужчина вышел в полосу света — в окно светила почти полная луна.
— Пьер, — ахнула Томлика.
— Тия, — выдохнул он, — я не могу быть твоим названным братом, ибо не могу забыть твоё тело, твое дыхание, руки на моих плечах. Будь моей женой!
Томлика пятилась, а он на коленях очень шустро продвигался к ней. Вот уже стена загородила отступление, а Пьер приблизился вплотную и обхватил горячими ладонями её бедра.
— Я без ума от тебя, — он зарылся лицом туда…
Куда не следовало! Под ночнушкой ничего не было, а ткань полупрозрачная. Куда же делся Брут? Томлику пробрала дрожь, когда она поняла, что он-то бессилен против магии, которая теперь бесчинствовала во дворце. Пьер наглел. Его руки перебрались на ягодицы. Он становился смелее в уверенности, что раз она не кричит и не вырывается, то хочет, как в тот раз.
Но тело молчало, просто ужас пережитого дня сковал Томлику. Она так устала — бороться, решать, идти против всех. Обычная женщина, настолько слабая, что не может дать отпор мужчине, которого не любит. А Пьер не лапал её, а нежно ласкал, но очень настойчиво — с уверенностью умелого любовника, который знает, как разбудить женское тело. Он не хотел её принуждать насильно, он хотел её возбудить, чтобы она просила продолжения сама, чтобы упала на колени рядом с ним и стонала ему в ухо.
— Нет, — горло пропустило лишь шепот, больше похожий на стон, и Пьер перешёл к активным действиям.
Его руки уже гладили её не по ночнушке, а под ней — по голой коже, а она стояла также растерянно, будто молодая девчонка, будто за её спиной не было этих лет жизни. Вот и слёзы заструились по щекам, а тело пронзила дрожь. И опять Пьер не так понял. У Томлики не получалось ни оттолкнуть его, ни закричать. А он уже рвал её рубашку. Но она так не хочет!
На этот раз дверь распахнулась с шумом! Кто-то влетел в покои и оттащил обезумевшего Пьера от Томлики, а она рухнула на пол, чувствуя, как накрывает тьма и радуясь её приходу. Теперь можно ничего не решать. Наконец-то…
Глава 36, в которой Томлике раскрывает объятия тьма
— 36.1—О, долгожданная темнота! Тьма окутала Томлику полностью и сжималась вокруг неё всё плотнее. Вот уже её объятия стали тесны. Они душили, смыкаясь вокруг Томлики чёрными змеями. А у неё опять не было сил, чтобы хоть что-то сделать. Вместо крика с губ слетал сдавленный стон. Вместо улепётывания лишь слабо шевелились пальцы. Вместо жизни обнимала смерть.
И Томлика не понимала, хочет ли она жить или лучше умереть. В последнем случае всё решали за неё, а ей лишь нужно будет расслабиться и принимать. В первом же варианте ей нужно будет всё делать самой, а главное, решать, решать, решать… за всех жителей этих чёртовых земель. И это бесило больше всего! Они что маленькие? Несосознательные? Почему она, а не Пьер? Тому власть нужна, как воздух. А ей также сильно нужна свобода, а не занудство управлением государства на ближайшие годы.
И какая же она дура, что думала, что муженёк может продлить её деньки. Никто не может. Магия теперь не доступна для неё. Как же она будет править? Её же тут же скрутят и уберут, а она и пикнуть не успеет. Вот как сейчас с Пьером. А другой придёт с ножом и всё — кирдык миссии. Тьфу! Тошно!
А тьма всё путала и сжимала Томлику — она тоже претендовала на девушку, имея на неё свои планы. Бывшая чародейка плакала, но уже без слёз — те закончились, как и силы. Томлике казалось, что она истончалась, становясь полупрозрачной, сначала отдавая часть себя тьме, а потом сливаясь с ней окончательно…Бульк. И тишина.
— 36.2—Томлика открыла глаза и сощурилась от яркого света. Зачем она здесь? Она же уже привыкла к тьме, смирилась с ней.
А тут… много солнца, белая постель, куча людей кругом.
Всё прояснялось постепенно. Семь дней в бреду с жесточайшей температурой. Все уже думали, что потеряли её. Кто-то предвкушал с радостью, кто-то ожидал в ужасе. Лечить без магии давно перестали. С нею быстрее и надёжнее. Но на Томлику магия не действовала, пришлось вспоминать давно забытые средства, искать бабку-целительницу, помнившую, как можно обходиться своими силами.
Обошлись. Томлика выжила. Но радовалась ли она этому?
Выгнав всех лишних из покоев и оставив только Злота и Брута, она шепнула им, при этом её
