Хранитель историй - Элизабет Хантер
— Я не сержусь. Я... пытаюсь быть твоим другом.
— Мы друзья?
— Да, — он выдавил улыбку. — Ты ведь говорила мне, что мы друзья, ведь так?
— Кажется, говорила. — Ава взглянула ему в глаза, и Малахая стал мучить вопрос, способны ли эти бездонные омуты заглянуть ему в душу. Увидеть его тоску. — Я уж было предположила, подумала о большем... но вероятно снова себе все нафантазировала?
Он откашлялся.
— Тебе сейчас о стольком надо подумать, столько всего рассмотреть и узнать. Не подумай, что я не хочу...
— Мы на месте?! — заорал с заднего сидения Рис и вылез из машины, разминая длинные ноги. — Ава, красавица, тебе нужна помощь с сумками?
— Я сам донесу, Рис, — ощетинился Малахай.
— Хороший мальчик.
Друг хлопнул его по плечу и взял свою сумку.
Малахай увидел, что из древних ворот вышли несколько книжников. Пожилой поднял руку и помахал гостям.
— Мисс Мэтисон?
Aвa шагнула вперёд и протянула руку, а Малахай вместе с Рисом остановились посмотреть. Старый книжник учтиво взял её за руку, затем более уверенно. На его лице расплылась улыбка. И хотя Рис говорил, что большинство каппадокийских книжников старики, так как они остановили действие заклинания долголетия после Рассечения, среди приветствующих были и юноши. Они изумлённо уставились на Aву, когда Малахай и Рис последовали за ней в дом книжников, неся багаж.
Рис ещё не совсем проснулся, но, к сожалению, уже разговорился:
— Она прижалась ко мне в машине, Малахай. О Небеса, я уже забыл каково это. Просто чувствовать женщину...
— Да ладно! — вырвалось у Малахая. — Просто... заткнись, Рис.
Тридцать три.
Существовало тридцать три способа, которыми Малахай желал покончить с «лучшим другом».
Глава 10
Он избегал её. Лишь так Ава могла объяснить, что за неделю, проведённую в доме каппадокийских книжников, видела Малахая всего дважды. Прекрасно. Проехали. Если он избегает её, она не собирается жалеть об этом. У неё других дел по горло.
Первые несколько дней она отсыпалась. Впервые в жизни сон шел легко. В безмолвных голосах книжников было что-то успокаивающее. И хотя ни один из них не резонировал как у Малахая, хор их душ сливался в унисон, напоминавший шум океана. Ей снились яркие сны, где она блуждала по тёмному лесу. Ничего пугающего, только мир и покой.
Все эти дни Ава провела с Рисом и Эрвеном, старейшим книжником дома. Она познакомилась с ним в первый же вечер после приезда, и казалось, он взял её под своё крыло.
Эрвен рассказал, что ему семьсот лет, но выглядел он на семьдесят. Тёмные волосы, посеребренные сединой, с завитками на затылке. Кожа оливковая, но бледная. Наверное, оттого, что старец провёл большую часть жизни среди книг.
— Девичья фамилия твоей матери? — тихо спросил Эрвен, делая пометки карандашом, пока Рис печатал на компьютере в библиотеке.
— Моя мама урождённая Магдалена Рассел. Лена.
— Национальность?
Ава пожала плечами.
— Честно говоря, не знаю. Её семья жила в Америке целую вечность. Да и она вроде бы никогда не рассказывала о родственниках с других континентов. Кажется, во мне намешано всего понемногу.
Эрвен терпеливо кивнул, делая очередные пометки, которые Ава не могла прочесть. Те же неровные буквы, что нанесены на предплечья и тыльную сторону ладоней старого книжника. Аналогичные знаки выглядывали из-за ворота свободной рубашки. Рис рассказал, что у всех книжников есть подобные символы: заклинания, которые обостряют чувства и дают контроль над магией.
— Ты говорила, что она из Южной Дакоты. А мать твоей мамы?
— Вас только бабушка интересует?
Эрвен сложил руки на груди, напомнив Аве одного из любимых студенческих профессоров.
— Для исследования ирины важна женская линия. Магия дочери проистекает из магии матери. Прослеживая родословную, мы в первую очередь изучаем женщин. Книжники хранят магию и знания, но ирина властвует над творческими силами нашего народа.
— О! Понятно. Бабушка — Алиса Кук. Девичья фамилия Ратнер. Родом из Миссури, вроде бы. Я не очень много о ней знаю. Мама не была с ней близка.
— А бабушка твоей матери?
— Кажется, её звали Сара, но я точно не знаю. Мы не особо увлекались семейной историей. А вам нужна информация о моем отце?
— Скорее всего, нет. — Эрвен улыбнулся. — Хотя я знаю, что по человеческой традиции более тщательно документируется именно мужская линия.
— Честно говоря, я даже об этом не думала.
По крайней мере, им не нужно знать об её отце. Семья Джаспера была для неё полной загадкой.
Эрвен склонил голову набок.
— Американки по-прежнему берут фамилию мужа?
— Не всегда, но часто. Мама взяла фамилию Карла. Именно поэтому официально я Мэтисон. После того, как они поженились, Карл удочерил меня.
— Х-м-м.
Ава скривилась от чувства, будто её засунули под микроскоп.
— А что насчёт вас, ребята? У вас какие фамилии?
Рис отвернулся от компьютера.
— В нашей культуре нет фамилий.
— Разве это не вносит путаницу? Вы же долго живёте.
Оба мужчины засмеялись.
— Думаю, дело в том, что у нас не так много детей, — сказал Эрвен. — Они рождаются довольно редко. Если бы мы были более плодовиты, думаю, это бы внесло путаницу.
— У нас есть свои способы отслеживать семейную генеалогию, — заметил Рис и стянул футболку. Откатив офисное кресло в сторону Авы, он показал ей спину, украшенную замысловатыми письменами и татуировкой. Не задумываясь, она протянула руку и провела пальцами по путаному узлу, в котором явно чувствовалось кельтское влияние.
— Красивая.
Она почувствовала, как задрожала тёплая кожа Риса под кончиками ее пальцев, но руку не убрала. Как любое случайное прикосновение к одному из ирин, оно несло успокоение.
— Что это? Тоже магия?
— И да, и нет. — Рис откашлялся. — Надпись на спине — единственная, которую я не сделал самостоятельно. Её нанёс мой отец. Имена вниз от центра — это моя семья. Первая мама…
— Мать всегда сначала, — заметил Эрвен. — Ведь с самого рождения нас защищает магия ирины.
— Затем папа. Потом бабушка и дедушка по материнской линии и по отцовской.
— Получается на твоё тело нанесено семейное древо. А кто придумал само изображение?
— Мама, — тихо ответил Рис. — Это был её подарок.
— Мать ирин всегда создаёт подобную красоту к талесм у сына, когда тот в тринадцать лет уезжает на обучение, а отец уже
