Формула истинной - Ирма Орлова
— Я не знал, что тут есть гусли, — ловлю фразу Лесандра.
— Это не гусли! Гусли были только на Руси. Это псалтирь, — шепчет ему Леотта.
О чем они говорят? Какой-то птичий язык, непонятные слова.
— Уступи-ка мне место, Лес, — поднимается Риввард.
Его сын отходит в сторону, уступая танец с Леоттой.
* * *
Леотта
Самогон оказался крепким. Я вовремя успеваю перейти на сок и воду, чтобы не опьянеть окончательно, но все же немного веселья проникает в мою голову. А еще — желание отвлечься от ужасной новости: Алан уезжает! Он отбывает завтра, а я даже не имею права выразить свою печаль. Услышав новость, я застыла от ужаса. Когда мы с ним еще увидимся? Увидимся ли? Утихнут ли внезапно разбушевавшиеся чувства?
Алкоголь помогает немного отвлечься от грустных мыслей, и вот я уже забываю, что рядом есть кто-то, кроме нас с Лесандром. Нам никогда не удавалось повеселиться вот так, словно мы ровесники. Помню, когда мой внук был еще совсем маленьким, он любил танцевать под современную музыку. К тому моменту я была уже слишком взрослой, чтобы понимать крутость молодежных мелодий. Только один раз, помнится, мы шли по парку, и внук услышал какой-то задорный мотив, что-то вроде ирландских народных танцев. Тогда ему было лет шесть, он схватил меня за руку и почти заставил танцевать. Бабушка и внук — ну и зрелище это было со стороны! Но было весело, и сейчас, пока слуга играл мелодию, мы оба будто вновь вернулись в тот день. Только теперь я уже танцевала, не стесняясь.
Место Лесандра занимает Риввард. Музыкант пытается продолжить задорную мелодию, но мой муж останавливает его:
— Давай что-нибудь поспокойнее.
Вот же блин! Если сейчас я покажу, что не знаю ни одного средневекового танца, это поставит меня под удар. Срочно что-нибудь выдумать!
Я хватаю Ривварда за руку, кладу себе на пояс, вторую беру своей рукой. Вальс — единственный танец, который я знаю и даже, если постараюсь, смогу вспомнить. Но знает ли его мой муж?
По удивленному взгляду понимаю, что нет.
— Расслабься, — подсказываю я. — Просто шагай и поворачивайся, вот так.
Я показываю ему несколько шагов, и буквально через несколько секунд Риввард улавливает ритм, и вот уже не я веду его, а он меня. Оказывается, мой муж прекрасно танцует — мало кто может уловить суть вальса так быстро!
— Что это за танец? — спрашивает он.
— Просто… Знаю его откуда-то. Может, в детстве танцевали.
— Не слишком ли откровенно для детства?
— Я ведь из простой семьи. Мальчики, девочки — до какого-то возраста все перемешаны, нет никаких различий и полов.
Рив явно мне не верит, но решает не комментировать. Потом, спустя несколько кругов по залу, все же говорит:
— Теперь не смогу отделаться от мысли, что ты танцевала с кем-то еще. Пусть даже с бесполым.
— Это что, ревность? — усмехаюсь я. — Мне казалось, она тебе несвойственна.
— Мне тоже так казалось. Но теперь я ревную тебя даже к собственному сыну.
От этого заявления мне становится совсем уж смешно. Или так действует алкоголь? Ревновать меня к Лесандру, моему внуку! Конечно, Риввард не в курсе про наше настоящее родство, но я-то знаю, и это так забавно!
— Лесандр для меня — как сын, как брат и как внук! — заявляю я, поддразнивая Ривварда почти правдой.
— Как внук? — улыбается мой муж. — А ты, получается, бабушка? Не слишком ли рано состарила себя?
Теперь я уже смеюсь во весь рот, потому что он угадал. И даже не осознает этого! Мы продолжаем кружиться в танце, я улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что сейчас мне хорошо. Ровно в этот момент, в этом месте. Как будто бы это действительно мое место.
Но на очередном круге, когда мелодия уже движется к завершению, мой взгляд падает на Алана. Он смотрит на нас не отрываясь. На его молодом лице пролегает слишком глубокая морщина. С чего такая хмурость? Алан опрокидывает стопку, за ней еще одну. Сколько он уже выпил сегодня? Больше остальных, это точно.
— Твой друг, кажется, очень налегает на алкоголь, — замечаю я. Чтобы Алан не услышал, мне приходится чуть замедлить танец и приблизиться к уху Ривварда. Он почти останавливается, и наш вальс плавно переходит в обычный медленный танец, как на школьной дискотеке.
— Он и собирался сегодня напиться.
— Разве ему с утра не нужно лететь? Похмелье не помешает?
— Драконы легче переносят алкоголь. Это большой плюс. А минус — куда сложнее опьянеть. — Риввард отвечает мне так же, шепотом на ухо. Я с недовольством замечаю, что мое молодое тело реагирует на такое вторжение в мое личное пространство мурашками по коже.
— Граф Старвинд вернется? — спрашиваю я самый важный для себя вопрос и тут же добавляю, чтобы оправдаться: — Рассказать, что решит военный совет.
— Не знаю, — отвечает Рив. — Мы передадим и броню, и чертежи, и решения, которые не смогли воплотить в жизнь в нашем графстве. Ледяных кристаллов у нас недостаточно, хотя их очень важно вшить в броню. Ковать ее будут в другом месте, где-нибудь, где достаточно ресурсов. Возможно, руководить этим прикажут именно Алану.
«Не вернется», — перевожу я ответ.
Танцевать больше не хочется. Настроение мигом падает, и я взглядом прошу у Ривварда разрешения вернуться к столу. Он кивает и провожает меня за руку, садится напротив. Они с Аланом начинают разговор о планах, о том, как новое вооружение сможет переломить ход многолетней войны, о том, что за изобретением более крепкой защиты придет более мощная атака, но я никак не могу сосредоточиться на разговоре. Мне плохо, тошно от мысли, что уже завтра днем этот дворец опустеет.
— Хватит, ба, — тихонько берет меня за руку Лесандр, и я замечаю, что сжимаю стопку с алкоголем. Какая это уже по счету? Я не хотела пить, тело будто само решило затопить печаль.
— Извините… — Я встаю и понимаю, что за время разговора моего мужа с Аланом ноги перестали мне подчиняться. — Неважно себя чувствую. Пожалуй, я пойду к себе.
Риввард встает и берет меня за руку. Ах да, какой там «к себе». Он же рассчитывает на супружескую совместную ночь.
