Страсть огня - Карина Демина
— Идёт, — согласился вахнут.
Так они и поступили.
Утром Хаук привёл лекаря, указав на большой стол, чтобы тот располагался, а сам подошёл к Алии, которая встала при виде вошедших мужчин и коротко поклонившись, снова опустилась на кровать, гладя длинную косу и равнодушно опустив в пол глаза.
— Алия, — обратился Хаук к девушке, — подойди к Альбиссу и помоги ему в работе, сегодня понадобится твоя помощь.
Алия послушно поднялась и подошла к целой горе сушенного разнотравья. Хаук решил долго не задерживаться возле этих двоих. Может, если его не будет рядом, Алия раскроется лекарю. Хоть мысль эта причиняла ему боль и какую-то долю ревности, мужчина решил следовать ей. Да и дел своих у вахнута хватало на корабле возле команды и он не мог просидеть здесь день наседкой. Им нужно готовиться к прибытию на родную землю. Север близко. Поэтому, пробыв малое время в каюте, он вышел, многозначительно глянув на лекаря, тот моргнул в ответ, давая знак, что помнит.
Альбисс и Алия уселись за столом, знахарь сразу сказал ей в какую суму и что ложить. Пока они перебирали травы да корешки, Альбис вёл спокойную речь, рассказывая девушке о том где и какие растения можно найти у них на Севере, неспешно лекарь объяснял какая травка от какой хвори лечит.
— Погляди ка, Алия, вот медуница, она растёт у нас в горах. Хорошо лечит лёгочные хвори. А цветок у него такой синий, как твои глаза, — говорил знахарь доставая из общей кучи сухой стебель травы с тёмно-синими цветками.
— А на Юге тоже растёт медуница, — наконец-то ответила девушка, — только не в горах, у нас гор нет, холмы одни. Мы с матерью собирали её в лесу и называют её у нас медункой.
— Вот как, прям в лесу? — знахарь приподнял густые широкие брови.
— Да, мы весной её рвали. У нас весна очень хороша: тёплая-претёплая, красивая и нарядная, — мечтательно продолжала Алия и глаза её тоже потеплели.
— А деда не боялись, по лесу самим ходить? — Альбисс хитро прищурил глаз.
— Деда? — удивлённо перевела на него взгляд Алия и метательное выражение из её глаз ушло. — Какого такого?
— Как? Ты не зналешь разве? Лесной Дед, который до девиц очень охоч, — ответил лекарь, кашлянув себе в кулак.
— Так как же? — видно было, что Алия совсем растерялась, — он же дед, старенький, немощный, какие ему девицы?
— Да это такой Дед, — Альбисс вытращил на девушку золотистые глаза, чтоб не выдать себя и не расхохотаться, такая забавная была сейчас её мордашка. — Он-всем дедам Дед, молодушек только ему и подавай, закружит в лесу-только девку и видели, уйдёт к нему в жёны и деревцем станет, — лекарь улыбался, сверкая рядом белых крепких зубов и Алия вдруг поняла, что он просто разыгрывает её. Она тоже весело рассмеялась, погрозив пальчиком большому Иному.
— Моховинки да травушницы духи лесные у нас встречаются, да и то в глубоком лесу. Так говорят, но я их не видела никогда, — улыбаясь сказала девушка.
— Так уж и никогда? — недоверчиво переспросил Альбисс.
— Правда, правда, — закивала Алия, — совсем никакие духи не попадались на глаза, ни речные, ни лесные, ни луговые. Отчим говорил, что это мои красные страшные волосы их отпугивают.
— Большей глупости и не слышал никогда, — сразу стал подбадривать девушку лекарь, заметив, как та погрустнела снова. — Если бы отчим твой женщиной был, то сказать такое мог от зависти, а так болтал видно по злобе и дурости. Таким волосам все вальмиды позавидуют, — врачеватель восхищённо взглянул на косу девушки.
Алия снова улыбнулась, прежнее напряжение и грусть ушли и на щёчках показались хорошенькие ямочки, а Альбисс при этом прекрасно понял своего вахнута, сходившего с ума по этой тале. Да и далеко не он один.
— Я тебе о травах да кореньях все уши прожужжал, не скучно слушать? — поинтересовался.
— Напротив, мне очень интересно. Ведь мать моя травницей была и меня многому научила. Я травы знаю, которые при многих хворях помогут, отвары варить умею, немного и мази делать.
— Вот кто помощницей моей станет, — улыбнулся Альбисс, — лишними твои руки точно не будут. А песни о травах знаешь?
— Много знаю и разные, но о травах не слышала.
— Хочешь послушать?
— А ты споёшь? — она всплеснула руками.
И столько было в этом вопросе детской простоты, любопытства и большой доли радости, что Альбисс, совсем забыв о том какой огонь живёт в её теле, потрепал девушку за щёчку, как дитя.
— Спою, конечно, голос у меня с твоим не сравнить, но как сумею.
И Иной, отбивая себе быстрый ритм руками запел густым низким голосом песню-легенду, от которой повеяло холодом призрачного мира и людской любовью и отвагой:
Время нас, Король, не ждёт Год на лето повернёт Повернёт на полдень ночь Дикий Гон умчится прочь. Дикий Гон вернётся вновь Лай собачий, стук подков Но покуда длится день Будет верен Филидель
Ты морозен и искрист Господин мой Остролист Ныне мы узреем вновь Как алеет в листьях кровь Как алеет на холсте В горло сбитый свиристель Повелитель певчих птиц Зимних радужных зарниц.
Ох и тяжела рука Старца-Можжевельника Кудри-ветви на плечах Совы дремлют на ветвях Совы дремлют на костях Над болотом дым и прах
Славный крепкий пьяный дым Обернёшься — жди беды
Ты хозяин верных слов Господин Чертополох Ветер северных племён Мастер истинных имён Мастер истинных мастей Что крапивника в гнезде И окутает теплом И шипом пронзит крыло
Время нас, Король, не ждёт Полдень на ночь повернёт От начала ноября В небо смотрят три царя В небо смотрят три жреца Кто с тобою до конца Кто поклялся быть с тобой Я с тобою, мой Король.
— Ну как, не разочаровал, — спросил лекарь, закончив петь и вновь принимаясь перебираться травы?
— Это было очень красиво. И грустно. Да и не о травах она, глубже мысль в ней. Страшно что-то.
— Что такое страх? — Альбисс пожал плечами, а Алия вспомнила, что Иные не понимают этого присущего всем живым существам чувства, искореняемого у них с раннего детства. Она ещё долго молчала, помогая лекарю и раздумывала над словами пропетой легенды. Ей стало жаль этот народ, вынужденный каждую зиму бороться за своё существование, жаль матерей не знающих доживёт ли её дитя до весны, жаль Иных, которые от младых ногтей и до последнего дыхания живут в битве.
— Куда уплыла уже, уточка, вижу ведь, что не здесь? — поинтересовался Альбисс, внимательно глянув на талу. — Что гнетёт тебя, девушка, расскажи мне.
— Трудно вашему народу, жаль мне
