Дженнифер Арментраут - Истоки

Было несколько причин, почему я не дала ему скальпель. Главным образом потому, что я не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым, и я так же боялась, что он превратит его в снаряд. Я немного развернулась, раскрывая левую руку. Я никогда не резала себя прежде, по крайней мере намеренно. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее, желудок подпрыгивал. Край скальпеля был ужасно острым, так что я полагала, что не придется сильно давить, чтобы совершить подвиг.

Зажмурившись, я держала его над своей раскрытой ладонью.

— Подожди! — выкрикнул Дэймон, заставив меня дернуться. Когда я посмотрела вверх, его зрачки были полностью белыми. — Мне нужно быть в истинной форме.

Теперь я смотрела на него, как на чудака. Много раз он совершал быструю работу по восстановлению в человеческой форме. Он превращался в свою истинную форму только тогда, когда все было серьезно. Я не имела понятия, чего он хотел.

Он повернулся к Нэнси и сержанту, у которых был одинаково подозрительный вид. — Я хочу быть уверен, что сделаю это быстро. Я не хочу, чтобы ей было больно, и я не хочу, чтобы остался шрам.

Казалось, они поверили, потому что Нэнси одобрительно кивнула. Дэймон глубоко вздохнул, его тело замерцало. Он менялся. Контуры его одежды и всего остального начали исчезать. На секунду я забыла, что мы находились в комнате, что я держала скальпель, готовая порезать собственную плоть, и что мы, по существу, были узниками Дедал.

Смотреть, как он принимает свою истинную форму, было впечатляюще.

Только перед тем, как исчезнуть полностью, он начал принимать форму снова. Руки. Ноги.

Торс. Голова. Краткое мгновение я могла видеть его, по-настоящему видеть его. Кожа была прозрачной, как у медузы, и сеть вен наполнена кожу перламутровым свечением. Его черты принадлежали Дэймону, но острее и определеннее, а потом он засиял так же ярко как солнце.

Человеческая форма светилась оттенком красного, на это было настолько красиво смотреть, что слезы наполнили мои глаза.

Я, правда, не хочу, чтобы ты делала это.

Как всегда, услышать его голос в своей голове было шоком. Не думаю, что я когда-нибудь привыкну к этому. Я начала отвечать вслух, но остановила себя. Ты не должен был приходить сюда, Дэймон. Это то, чего они хотят.

Голова из света склонилась в сторону. Прийти сюда за тобой — было единственной вещью, которую я мог сделать. Это не значит, что я должен быть в ладах со всем. Я сделаю это сейчас, пока не передумал, и посмотрю, правда ли я не могу подключиться к Источнику и кого-нибудь убить.

Мой взгляд упал на скальпель, и я поежилась. Хорошенько вцепившись в рукоять, я могла чувствовать несколько пар глаз, прикованных ко мне. Будучи таким трусом, каким я была, я зажмурилась, опуская лезвие на свою ладонь, и сделала надрез.

Я зашипела от вспышки боли и уронила скальпель, глядя, как из тонкого пореза потекла кровь. Это было, как миллион раз порезаться бумагой.

Святая Мария матерь Христа, раздался голос Дэймона.

Не уверена, что именно так все выглядит, сказала я ему, сжимая ладонь, чтобы избавиться от жжения.

Я смутно осознавала, что доктор сгорбился и схватил лезвие, когда я посмотрела наверх.

Свет от Дэймона окружил меня, когда он протянул руку, пальцы становились лучше видимыми, когда они взяли в кольцо больную руку.

Раскрой, сказал он.

Я покачала головой, и его призрачный вздох задрожал вокруг моей головы. Он нежно рассмотрел мою раскрытую руку, его прикосновение было теплым, как одежда, недавно вытащенная из сушилки. Ох, это было больнее, чем я думала.

Низкое рычание сменило вздох. Ты, правда, думала, что это будет не больно, Котенок?

Как бы там ни было, я позволила ему проводить меня к стулу, и села, наблюдая, как он опустился передо мной на колени, его голова склонилась. Жар вспыхнул на моей ладони, когда он начал проделывать свои штучки.

— Поразительно, — прошептал доктор Рот.

Мои глаза были подготовлены к сиянию склоненной головы Дэймона. Тепло, которое исходило от него, наполнило комнату. Я потянулась и положила неповрежденную руку на его плечо. Его свет пульсировал, и красный оттенок по краям соединялся с белым на дюйм или около того. Интересно.

Ты знаешь, как мне нравится, когда ты дотрагиваешься до меня в этой форме, его голос послал дрожь по моему позвоночнику.

Почему ты заставляешь все звучать так грязно? Но я не убрала свою руку обратно.

Его радость прокатилась сквозь меня, и затем, боль в моей руке прекратилась. Не у меня одного грязные мысли, Котенок.

Я закатил глаза.

Обе его руки взяли в кольцо мою, и я была уверена, в этот момент моя рука уже исцелилась.

Сейчас же прекрати отвлекать меня.

Я фыркнула. Я? Какой же ты придурок.

— Очаровательно, — пробормотал доктор Рот. — Они общаются. Я никогда не перестану удивляться, когда вижу это.

Дэймон проигнорировал его. Я принял эту форму, чтобы сказать тебе, о чем я говорил с Люком перед тем, как пойти на Маунт Везер.

Я села прямо, вся во внимании. Есть что-то, что он может сделать с этим?

Нет. И я ему верю. Он поможет нам выбраться. Мне нужно...

— Покажи нам свою руку Кэти, — прервал голос Нэнси.

Я хотела ее проигнорировать, но когда я взглянула вверх, я увидела, что другой охранник передвинулся ближе к Дэймону, в руке у него было что-то, что выглядело, как электрошокер. Я отдернула руку от Дэймона и показала им. — Счастливы?

— Дэймон, прими свою человеческую форму, — приказала Нэнси, ее голос сорвался.

Сердце пропустило удар, и потом Дэймон встал. В своей истинной форме он казался выше и чертовски более устрашающим. Его свет запульсировал, больше красный, чем белый, а затем потускнел.

Он стоял там, уже не светясь. Только его глаза горели белым светом. — Не знаю, поняли ли вы это или нет, но я не люблю, когда мне приказывают что-то делать.

Нэнси наклонила голову на бок. — Не знаю, осознал ты это или нет, но я привыкла, когда люди выполняют мои приказы.

Самодовольная улыбка украсила его лицо. — Когда-нибудь слышала поговорку — у всех есть недостатки и проблемы?

— Думаю, больше недостатков, — пробормотала я. — Намного больше.

Доктор Рот проверил мою руку. — Замечательно. Только слабая розовая линия. Вероятно, она полностью исчезнет в течение часа.

Он повернулся к Нэнси и Дашеру, практически напевая от возбуждения. — Другие Лаксены исцеляли за тот же промежуток времени, но не до полной герметизации пореза.