Иней (ЛП) - Кроуфорд К. Н.

Мои брови удивлённо приподнялись.

— Это были вы?

Она кивнула.

— И тогда я поняла, что должна выйти за вас замуж. Потому что вы тот, кто может обеспечить мне безопасность.

У меня кровь застыла в жилах.

«О, нет, Сидок. Я вовсе не такой».

— И вы знаете, как обстоят дела в королевстве Красношапочников, — продолжила она. — Когда моя старшая сестра Игрейна показала, что она недостаточно кровожадна, мой отец приказал утопить её в озере, а тело повесить на стенах нашего замка.

Кровь отхлынула от моей головы, и я начал задаваться вопросом, не предоставил ли я мелким королевствам слишком большую свободу действий в разработке их собственных законов.

— Но здешняя культура такая прекрасная, — произнесла Сидок. — Тут есть искусство, музыка и книги. Всё не сводится к тому, кого ты можешь убить.

Я склонил голову набок.

— Только во время дуэлей.

Она коснулась моей руки, её глаза сияли.

— Я полюбила вас с того самого момента, как увидела ваш портрет, висящий в нашем замке. И когда вы спасли меня в Карнонском лесу, у меня не осталось никаких вопросов. Нам суждено быть вместе. Я никогда в жизни не чувствовала себя в такой безопасности. И вы расправились с ними так быстро, так умело.

Я жестом попросил слугу принести бутылку вина, которую подарила мне Мория, и он налил мне ещё один высокий бокал.

— Что ж, будем надеяться, что турниры помогут мне решить, кто лучшая королева для всех Благих. Потому что она будет не просто моей женой, но и королевой шести кланов.

Она забарабанила длинными ногтями по столу.

— Но вы же должны видеть, что с Авой что-то неправильно, не так ли?

Вот это меня удивило.

— С Авой?

— Не только то, что она находилась рядом с людьми. Это то, как она двигается… Мы, Красношапочники, мы охотники. Мы находимся в гармонии с движением. И она двигается не так, как люди или как мы. Иногда она стоит слишком неподвижно. Как статуя. Это нервирует.

Мой подменыш…

Я задавался вопросом, может, это просто отчаянные слова принцессы, которая ничего так не жаждала, как сбежать из своего печального мира.

«Я полюбила вас с того самого момента, как увидела ваш портрет».

Но я знал, что это не так. Она видела во мне свой билет к бегству из мрачной крепости, где на стенах висел труп её сестры.

К тому времени, когда Элиза, принцесса Селки, вошла в комнату, я прикончил больше половины бутылки вина Мории и рисковал вот-вот нарушить предсказание Мории о том, что она никогда не станет свидетелем каких-либо гротескных или публичных проявлений моего опьянения.

На Элизе было сине-зелёное бальное платье, чрезмерно богато украшенное, которое волочилось по полу, когда она вошла. Её зелёные волосы были собраны в пучок на голове, украшенный жемчугом и ракушками, а отблески пламени играли на её бронзовой коже. Она шла, решительно нахмурившись, сжав губы в тонкую линию. Похоже, перспектива находиться здесь радовала её не больше, чем меня.

Она с мрачной решимостью несла пирог.

Я отодвинул для неё стул, и она села рядом со мной. Не глядя мне в глаза, она начала нарезать пирог.

— Мне говорили, что у вас образцовое чувство вкуса. Что касается меня, то прошло много лет с тех пор, как я пробовала такие вкусные ягоды, как эти, без вульгарной чрезмерной сладости.

Слуга быстро поставил на стол две фарфоровые тарелки и скрылся из виду. Элиза использовала нож, чтобы положить кусок пирога на мою тарелку, затем нахмурилась, когда он развалился на части.

— Это выглядит потрясающе.

Наконец она встретилась со мной взглядом.

— Я изучила ваши интересы, ваше величество. Я просмотрела список ваших любимых книг; пусть поэзия — это не то, что я понимаю, но я постараюсь оценить её по достоинству.

Я налил себе ещё бокал вина, снова позволяя своим мыслям блуждать. Где кто-либо может найти список моих интересов?

— Я заметила, что ваши глаза блуждают, пока я говорю, — поспешно сказала она. — Но я также придерживаюсь мнения, что король не может казаться слишком нетерпеливым, опасаясь проявить слабость. Я хвалю вас за вашу силу и мудрое принятие решений.

Никогда в жизни я не испытывал такого облегчения, как тогда, когда звонок прозвенел ещё раз, и в комнату вошла Ава. На ней было изящное платье цвета олова. Материал был прозрачным, но достаточно многослойным, чтобы мне отчаянно захотелось увидеть её тело под ним… на самом деле, мне хотелось приказать всем выйти из комнаты, разорвать эту тонкую ткань, широко раздвинуть её бёдра и исследовать каждый дюйм её прекрасного тела. Почему-то мне казалось, что я знаю, что ей понравится. И я хотел научить её, что значит быть фейри, подчиняться власти короля и растворяться в экстазе…

Нет, не будь я проклят, я бы заставил её забыть того, кто научил её, что быть фейри — это что-то неправильное. От Авы веяло разбитым сердцем, и я мог заставить её тело пульсировать чувственным трепетом, пока она полностью не забыла бы о человеческом идиоте, ответственном за это, и только моё имя заполнило бы её мысли. Не будь я проклят, я бы трахал её до тех пор, пока она не забыла бы его имя…

«О, боги». Я должен остановиться. «Соберись, бл*дь». Я терял самообладание. Потому что факт в том, что я был проклят.

Но, несомненно, это всего лишь похоть, вышедшая из-под контроля. И стремление короля завоевать, приручить, заставить моих подданных поклоняться мне душой и телом.

Не так ли?

Глава 20. Ава

Я вошла в большой зал с резными дубовыми стенами и огромным столом в форме буквы U. Мой взгляд переместился на ужасный гобелен, изображающий демоническое существо, обезглавленное в лесу.

Съёмочная группа стояла в центре, свет и камера были направлены на короля Торина. Он встал, когда я вошла, слегка кивнув мне, и его светлые глаза задержались на мне.

Я смутно слышала, как телеведущий представил меня, и, к моему абсолютному ужасу, он напомнил зрителям о моей беспорядочной пьяной выходке.

Я опустилась на свободный стул, жалея, что не могу исчезнуть.

— И, конечно же, никто из нас не ожидал увидеть здесь Аву. В конце концов, она объявила себя фейри, которая играет по человеческим правилам, а сами испытания считает позорными. Если кто-то и умеет опозориться, так это Ава Джонс. Её невнятная вспышка гнева стала вирусной, вызвав презрение и насмешки со всех уголков мира.

Я уронила голову на руки, жалея, что не могу исчезнуть.

— Цитируя её слова — продолжал ведущий, — жизнь короля Торина — это nadir человеческой цивилизации. Не спрашивайте меня, что это значит, но я не думаю, что она подразумевала под этим комплимент. Особенно когда она назвала его симпатичным и богатым… — ведущий с ухмылкой повернулся к Торину, затем снова посмотрел в камеру. — Что ж, я бы с удовольствием закончил её мысль, но, боюсь, это будет запрещено показывать по дневному телевидению. Реальный вопрос в том, выпьет ли Ава всё это виски и порадует ли нас ещё одним неосторожным…

— Этого вполне достаточно, спасибо, — командный голос Торина справа от меня удивил меня.

Я взглянула на него. Раздражение отразилось на его чертах, а его светлые глаза были прикованы к телеведущему.

— Похоже, нашему королевскому холостяку не терпится попробовать свой напиток, — сказал ведущий с ухмылкой. — Кто я такой, чтобы становиться на пути короля?

Он вышел из поля зрения камер, и его улыбка мгновенно исчезла.

На мгновение я застыла, в голове всё ещё крутился образ, нарисованный ведущим. Конечно, для того единственного момента во времени это было абсолютно точное изображение, транслируемое на весь мир.

Но одна ночь — это ещё не вся я.

Я ни на секунду не могла позволить себе зацикливаться на том, что Эндрю мог бы подумать об этом представлении прямо сейчас, иначе это полностью выбило меня из колеи.

Я оторвалась от этих кружащихся мыслей и обнаружила, что Торин смотрит на меня с чем-то похожим на беспокойство, а его брови приподняты.