Ректор, держи штаны крепче! - Мира Гром
Минуточку! Откуда она знает про Танари?
— Кэти, — осторожно взял ее за плечи и немного отодвинул от себя, чтобы внимательно посмотреть в глаза: — Давай-ка ты сейчас быстро оденешься и расскажешь, откуда знаешь об этом ордене, а заодно я с удовольствием послушаю, почему вы перепрятали травы в мой кабинет?
Она нахмурилась — что случилось? — но пошла одеваться.
— Ты чего это такой злой? — поинтересовался внезапно вернувшийся енот.
— Я не злой, просто мне интересно, откуда она знает тут то, ради чего мне пришлось съездить в другой город.
— Порадуй меня. Скажи, что ты опознал Эшли, а? — Он сделал жалобную мордочку и так заискивающе на меня посмотрел, что я невольно рассмеялся.
Вот уж кого-кого, а Маршалла она так одаривала подарками, что я очень удивлен, почему он ее настолько не любит.
— Нет, это была не она. Зато могу тебя порадовать тем, что старина Макдауэлл жив, — сказал ему, прошел и уселся в кресло, пока Кэти возилась за ширмой.
— То есть она вполне еще может вернуться? — спросила моя прелестница, выглянув из-за занавески.
— Может, но она далеко не дура, чтобы совершить такую глупость, — вздохнул, надеясь что мои слова окажутся правдой. Все-таки, что бы она ни натворила, убивать ее мне не хотелось.
Кэти подошла ко мне, уселась на руки, обвив руками шею, и начала свой рассказ, от которого у меня волосы встали дыбом…
Кэтрин
Милые бранятся…
Решив, что скрывать что-либо от Артура не лучшая идея, рассказала ему все как на духу. Он хмурился все сильнее и задавал наводящие вопросы, а когда я закончила, был мрачнее тучи.
— Кэти, как ты понимаешь фразу «посидеть спокойно»?! — спросил, когда я договорила.
— Нормально понимаю, но ты не можешь меня упрекать в желании помочь тебе, Артур! — обиделась я и попыталась встать, но он удержал меня.
— Лучшая помощь, которую я готов принять от тебя, — выжить и выйти за меня замуж! А все эти безумные идеи расследовать убийства самой оста…
— Я не сама, это раз! — возмутилась, не дав ему договорить. — Мы нашли гораздо больше, чем ты, это два. И мог бы просто сказать спасибо, это три! — проворчала обиженно и сглотнула, сдерживая слезы.
— Да как же ты не хочешь понять?! Я не могу рисковать тобой! Не могу и не хочу! И тебе не позволю лезть в это! — разозлился он и повысил голос.
— У-у-у, что сейчас будет! — сказал Маршалл, закрыв морду лапками, и юркнул под кровать. Наверное, только это заставило меня сделать глубокий вдох и вместо дальнейших попыток достичь мирного соглашения тихо сказать:
— Не нужна моя помощь? Хорошо. Я не буду помогать тебе… — дождалась облегченного вздоха и положила вишенку на торт: — Но я уже совершеннолетняя, и ты никак не можешь запретить мне в свободное от учебы время заниматься тем, чем хочется мне. Поэтому, Артур, варианта всего два: или мы занимаемся расследованием вместе, или ты сейчас же отпускаешь меня и не подходишь, пока убийца не будет найден. А уж кто первым его найдет, ты или мы, значения особого не имеет. Правда, если ты так и не научишься доверять мне и не будешь позволять прикрывать твою спину, замуж за тебя я тоже не пойду. Я готова стать женой для любимого человека, а не собакой, которая выполняет команды. Решать тебе, я все сказала…
Говорила и чувствовала, как с каждым словом сердце сжимается все сильнее. Из-за своих слов потерять любимого будет очень большой ошибкой, но еще большей окажется потерять себя, сохранив любимого.
Артур бросил на меня хмурый взгляд и разжал руки. Что ж, как и заказывала. Решение вполне очевидно. Нечего взрослому мужчине условия ставить.
Хотелось плакать, очень хотелось, но как назло не было ни одной слезинки, словно кто-то перекрыл кран.
Я поджала губы и молча встала, скрестила руки на груди и многозначительно посмотрела на дверь, как бы намекая ректору, что ему пора.
Он встал и направился на выход. А мое сердце с каждым его шагом просто разрывалось на куски. В голове клубились разные мысли. Какая-то часть меня хотела броситься за ним, другая настаивала на возвращении домой, в родной мир, где мне самое место, магия внутри встала на дыбы и зашипела, не желая кануть в лету на Земле и тем более отпускать того, кого я люблю. Пришлось приструнить ее, и, на удивление, она послушалась. Обиженно свернулась комочком и не стала перечить.
Мне хотелось закричать, остановить Артура, но я молча, стиснув зубы, стояла и смотрела, как он уходит.
Вот его рука легла на ручку двери, плечи напряжены, а спина идеально ровная. Он полон решимости и открыл проклятую дверь.
Я закрыла глаза, воздуха не хватало. Просто нечем дышать, как будто бы из комнаты разом выкачали весь кислород. Каждая клеточка тела сжалась и напряглась. Разум твердил, что я поступаю правильно. Твердил с ослиным упорством и, можно сказать, аплодировал моей стойкости. А сердце… Сердце сжималось и готово было вырваться из груди.
Я сделала глубокий вдох и сжала кулаки. Нет уж, лучше так: отрезать сразу, чем потом всю жизнь сидеть тихой мышкой, слушаясь мужа и беспрекословно подчиняясь ему.
Не спорю, что в хорошей семье решение должны принимать оба, посоветовавшись. Но не позволю ему управлять мной, как безвольной куклой. Я такой же живой человек, как и он. И вроде бы все логично и правильно, да только почему тогда так больно?!
— Ты идешь? — донесся голос ректора. Немного сдавленный и охрипший.
«Куда?» — хотела спросить, но не смогла произнести ни звука. Единственное, что у меня получилось — развести в стороны руки и вопросительно изогнуть бровь.
— Сперва ко мне, я должен быстро принять душ и переодеться с дороги, а потом к градоправителю. Нужно убедить его заложить и запечатать тоннели под академией и усилить патрули, — устало объяснил Артур.
У меня словно камень с души упал. Застывшая до этого кровь в жилах побежала с новой силой, и я, как заводная, рванула за ним.
В кабинете у градоправителя оказалось слишком душно. Артур попросил меня держать язык за зубами и уже час пытался договориться с властным лысым и пухленьким мужичком.
Конечно же, мои нервы были на пределе, я вот-вот готова была сорваться и высказать этому толстяку все, что о нем думаю. К сожалению, Артур объяснил, что пока этот сноб не напишет соответствующие бумаги, мы не имеем права проводить какие-либо работы по запечатыванию ходов под академией…
— Я в сотый раз вам
