Три минуты вечности - Ксения З
Предмет, выделяющийся на фоне серых гор, оказался ни чем иным, как небольшим паланкином, какого – то неопределенного цвета, стоящим прямо на земле.
– Полезайте, – приказал мне Ром, – но я не рискнула возражать, в душе радуясь тому, что смогу хоть как-то укрыться от пронизывающего осеннего холода.
– Мы пробудем в пути еще некоторое время. Дальнейшее ваше путешествие будет проходить в паланкине. Я должен предупредить вас, не нужно отодвигать шторы. Зрелище, которое может предстать вашим глазам, врядли окажется вам приятным.
Он галантно, преувеличенно галантно, отодвинул штору, прикрывающую вход.
Я путаясь в тесемках, развязала намокший плащ, который скорее причинял мне неудобство и скинула его прямо на вымокшую траву. Садясь в паланкин и думая о том, кто же его понесет, я машинально окинула взглядом горы, при этом заметив, покрытую снегом и едва различимую ночной темноте тропинку, петляющую в складках узкого скалистого ущелья.
Но задать все эти вопросы, которые метались в моей голове, я естественно не рискнула, отлично понимая, что ответов на них все равно не услышу.
Устроившись внутри, я к своему великому счастью обнаружила, что паланкин сделан из непромокаемой ткани и в нем было сухо и достаточно тепло.
Среди подушек я нашла небольшое светло – серое махровое полотенце, и тут же начала сушить волосы, липнувшие к лицу.
В голове, как ни странно не было ни одной мысли и как я не пыталась сосредоточиться, абсолютно ничего не выходило. Сейчас, когда мне не приходилось думать о стихии, бушевавшей за тонкими стенками паланкина, я должна была собраться и решить наконец-то как буду себя дальше вести. И как встретит меня тот, кого я теперь, в глубине души, боялась сильнее всего.
Небрежно откинувшись на подушки, я старалась припомнить все, что когда – то слышала или читала о нем, но ничего определенного в голову не приходило. В конце концов, бросив эту бесполезную затею, я обратилась мыслями к Себастиану. Что же с ним? Где он теперь? Знает ли он о том, куда мы теперь направляемся? Я пришла к выводу, что на врядли. Ведь он определенно не позволил бы мне отправиться в это опасное путешествие, если бы был в курсе. На секунду мне мучительно захотелось, чтобы он оказался рядом, чтобы я могла спрятаться за его плечо, чтобы могла позволить кому-то справиться со всем, что обрушилось на меня. Однако, как могла я отгоняла эти малодушные мысли, стараясь придать своему виду больше уверенности и храбрости. Однако, по правде сказать, получалось у меня это довольно плохо. Наверное, ведь это даже хорошо, что Себастиана сейчас нет со мной рядом. Иначе, в попытках защитить меня, он мог тем самым причинить вред самому себе. А это, признаться, для меня сейчас было даже страшнее предстоящей встречи.
Шум дождя и приходящие в голову мысли видимо совсем унесли меня далеко, так как я не смогла расслышать приближающихся к моему паланкину уверенных шагов.
Из оцепенения, охватившего меня, вывело то, что паланкин вдруг резко дернулся, затем на несколько мгновения угрожающе накренился и я почувствовала, что земли подо мной уже нет. Ненадолго потеряв опору, я выронила полотенце и в испуге замахала руками, ища равновесие, но затем все снова выровнялось и я поняла, что мы наконец двинулись вперед.
Теперь меня определенно била нервная дрожь. В панике прислушиваясь к завываниям ветра, я старалась уловить какие-то обрывки разговоров, но даже превратившись в слух, поняла что за стенками паланкина, кроме стихийных звуков природы, не раздавалось ни одного постороннего шороха.
Так мы продвигались довольно долго, мучительно долго, как казалось мне, ибо каждая минута была для меня длиннее вечности.
Я действительно не представляла, чем же закончиться для меня наша грядущая встреча, но как бы не повернулся разговор, самое главное сделать так, чтобы не причинить никакого вреда Себастиану. Пытаясь унять сердцебиение, я невольно вспоминала те прекрасные минуты, когда могла чувствовать Себастиана рядом, когда могла касаться его. Я словно заново видела его глаза, смотрящие на меня с неподдельной нежностью и любовью. Глаза, наполненные страхом перед чем-то новым и непознанным. На память пришла та минута, когда я впервые увидела своего Себастиана, как он был невыразимо прекрасен, как он ослеплял меня одним своим присутствием.
Как же сильно я любила его, даже теперь, особенно теперь, когда решалась наша судьба и я могла навсегда его потерять.
А потом я услышала, что дождь перестал. Ветер стих и все вокруг наполнилось какой-то зловещей и устрашающей тишиной. Согревшись и немного придя в себя, я наконец смогла мыслить настолько рационально, насколько это вообще было возможно в данной ситуации. И во мне проснулось любопытство. Мне неожиданно очень остро захотелось увидеть, кто же все – таки сопровождает меня с той стороны паланкина. Превозмогая страх, я трясущимися пальцами сначала едва коснулась стенки паланкина, но затем постаралась взять себя в руки.
Через несколько минут я все-таки слегка отодвинула занавеску и непроизвольно зажмурилась. Внос ударил тяжелый сладкий приторный запах. Наклонив голову я пыталась дышать через рот, но запах невыносимо быстро заполнил мои легкие до отказа, вызывая тяжелые спазмы в желудке.
Почему-то вспомнились уроки химии в интернате и неудавшийся опыт учителя. Сера! Теперь я понимала, что эта самая вонь была ничем иным как серой в огромной, чудовищной концентрации, которая безжалостно въедалась в кожу, устраивалась в волосах, оплетая их.
Мне казалось, что если я сделаю еще хотя бы один крошечных вдох, то меня либо стошнит, либо я просто потеряю сознание, но вернуть занавеску обратно было выше моих сил и все-таки приоткрыла глаза, хотя перед ними из-за подступившей дурноты и плавали разноцветные тени…
Я резко, неимоверно резко, запахнула штору, забилась в угол паланкина, прижала руку к груди, чувствуя, как мое сердце бьется где-то в горле. Ужас сковал меня напрочь, я не могла пошевелиться. На глаза навернулись слезы. Я хочу обратно! Хочу обратно! Себастиан, где ты! Дыхание было неровным и постоянно сбивалось. Я даже забыла о том, что секунду назад не чувствовала ничего, кроме дурноты. Даже кошмарный запах я абсолютно перестала ощущать.
То, что я увидела, превзошло самые ужасные мои представления. Я смогла увидеть что-то за шторкой паланкина только мгновение, но картина настолько прочно отпечаталась в моей памяти, что я была уверена, еще не раз будет являться мне в кошмарных снах.
Я увидела раскинувшуюся на сколько хватало глаз долину, до красна выжженую палящим солнцем. Пожухлая бурого цвета трава
