Спасительница волшебных книг - Варвара Корсарова
– Хорошо, господин Хюльс, – Марисса повесила голову.
– Я заплачу за пончики! Простите, что так получилось! – вмешалась я.
– Конечно, надо заплатить! – оживился Хюльс. – Пять эленов.
– Пять? Но пончики же по полтора...
– А чай? Мы его тоже не даром получаем.
– Можно, принесу деньги позже? – спросила я убитым голосом. – Я пока не вступила в права наследства и не начала торговлю. У меня совсем нет денег. Даже хлеба купить не на что, – закончила я совсем тихо.
– Я заплачу, Зоя, – Марисса тронула меня за локоть. – Не беспокойтесь!
Хюльс прищурился и оглядел меня очень внимательно.
– Вот оно как! – он щелкнул языком и покачал головой. – Значит, барышня иноземка в затруднении!
Он почесал затылок и задумался.
– Говорите, совсем денег нет? Понятно, бывает. И что думаете делать?
Он говорил добродушно, и я осмелела.
– Продуктовые лавки отпускают в долг?
– У нас так не принято. Но есть-то вам каждый день надо, так?
Вместо ответа я вздохнула. Дурацкая ситуация. Из-за меня Мариссе влетело, а я веду себя как попрошайка.
– Вот что, идем со мной, – он поманил меня пальцем, приняв какое-то решение.
– Куда?
– В продуктовую лавку, куда ж еще? Посмотрим, что можно сделать.
Он открыл дверь и приглашающе махнул рукой. Я покорно пошла следом, обменявшись напоследок удивленными взглядами с Мариссой.
Уходя, я украдкой положила на прилавок оставшиеся у меня монеты. Еще не хватало, чтобы добрая продавщица попала из-за меня под раздачу.
Продуктовая лавка находилась за углом.
В витрине висели гроздья лука, стояли бочонки с маслом, желтели круги сыра.
Когда мы вошли, лысеющий приказчик вытянулся по стойке «смирно» и испуганно заморгал.
Хюльс нырнул в подсобку. Погремел, пошуршал, а когда вынырнул обратно, нес большую холщовую сумку, доверху набитую.
– Берите, – он сунул сумку мне в руки. Внутри обнаружились бутыль с растительным маслом, пакеты с крупой и мукой, завернутый в бумагу кусок сыра, сверток с чаем.
– Сколько я должна?
– Нисколько, – махнул рукой приказчик. – Я ж понимаю – нелегко вам сейчас. Потом сочтемся. Загляну в лавку и потолкуем, как будете отдавать. Если что еще понадобится – заходите. Спросите управляющего Хюльса. Это я, – он выпятил грудь и постучал по ней по ней кулаком.
– Большое спасибо!
Надо же, какой добряк оказался! Но ситуация все же неловкая..
– Я обязательно рассчитаюсь с вами, господин Хюльс.
– Конечно, рассчитаетесь! – захохотал он. – Я и не сомневаюсь! Надо помогать друг другу. Кушайте на здоровье!
Я еще раз от души поблагодарила его и ушла.
Теперь с тяжелой сумкой в руках бродить по Лиллидоре не получится. Да и дождь разыгрался не на шутку.
И опять, когда я зашла в книжную лавку, по спине пробежал холодок.
Я помялась на пороге, привыкая к тяжелой тишине пустого дома. Дождь стучал по окнам, где-то на втором этаже под порывом ветра хлопнула ставня. Гулкий звук прокатился по дому, как эхо.
Стиснув зубы и стараясь не глядеть по сторонам, бросила пакет у входа и пошла переодеваться.
Нет, это не дело – вздрагивать от любого шороха. Раз я буду жить в этом доме какое-то время, придется обживаться. Вот сразу после завтрака и займусь.
В спальне кое-как разожгла огонь в камине – раньше мне этого делать не приходилось, – и напустила в комнату дыма. Поскорей стянула мокрое, пахнувшее псиной траурное платье, переоделась в земную блузку и джинсы.
Теперь у меня есть моя сумка с вещами. Дома буду ходить так, как мне удобно. Никакого корсета и, главное, трусы под джинсами надеты. Что еще нужно для счастья! После этого забрала продукты и потащила их на кухню.
Кухня в доме Бармалана была громадной. У одной стены стояла массивная чугунная печь с завитушками на дверцах, в углу громоздилась каменная раковина, в которой вполне можно было искупаться. Посуда в буфете дорогая, фарфоровая. Вот только кладовая пустая, лишь шуршит в углу голодная мышь.
Я растопила печь – тоже не с первой попытки, и занялась стряпней.
Развернула пакеты и выяснила, что в крупе завелись жучки, мука слежалась комками, масло прогоркло, а сыр покрылся зеленью и пах грязными носками.
Щедрый управляющий всучил мне продукты с истекшим сроком годности. Но я не обиделась – понятно, что отдал то, что не жалко. И на том спасибо.
Пришлось побыть Золушкой. Перебрала крупу, обрезала сыр и взялась варить кашу на воде. Печка оказалась с норовом, готовить на живом огне я не умела, и каша подгорела. Но все же я с аппетитом умяла целую тарелку, надеясь, что не буду потом маяться животом.
Заварила чай – он тоже был не первой свежести и имел привкус банного веника – уселась у печки и стала думать.
Что ж, будем жить дальше, пока моя судьба не определится. Надо составить список дел. Списки – это хорошо. Они успокаивают и дают иллюзию того, что жизнь под контролем.
Списки я составлять любила. А вот выполнять их как-то не получалось.
Это потому что у меня раньше стимула не было, убеждала я себя. А теперь у меня такой стимул, что аж пятки горят.
Достала карандаш и бумагу и написала первую строчку:
«Исследовать дом. Поискать наличку. Может, в кассе?»
Правильно. Бармалан наверняка имел в доме мелочь на расходы. Мне она пригодится. Отчета у меня за нее вряд ли потребуют.
А что дальше? А дальше придется делать то, что подсказал стряпчий.
«Торговать книгами».
Просто написать, да непросто
