Холодная, хрупкая, нежная (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Я мог изобразить для Нума уверенность в собственных словах и поступках, мог убедить и успокоить его, это не так уж сложно сделать при должном опыте. Но отвечать на его вопросы отказался в первую очередь не потому, что не желал вмешательства в собственную жизнь. Я просто не знал этих

ответов. С Ами действительно всё было слишком... иначе, не так, как с волчицами, потому что она была совсем другой.

Наверное, это тоже добавляло интриги и подогревало интерес.

И даже самому себе я не мог сказать, сколько именно в моём интересе к княжне любопытства,тяги к необычному, сочувствия, восхищения её хрупкой красотой,искренней симпатии и навязчивого желания защитить от всего сразу. И в какой пропорции смешаны в последнем инстинкт, сознательное понимание её уязвимости и – собственнические, ревнивые замашки. Но смесь в итоге выходила гремучая и не располагающая к здравым рассуждениям.

И совсем не трезвая оценка действительности,и уж тем более

– не понимание ответственности подзуживали в самом деле её поцеловать. До сих пор подзуживали, несмотря на все мысли и присутствие рядом Нума. Поцеловать или уж хотя бы – лишний раз коснуться, поймать взгляд, увидеть искреннюю улыбку.

Странные чувства. Странная девушка.

И Предки знают, чем это всё закончится!

Пока же попытки Нума приглядеться к княжне внимательней закончились ничем, ничего нового он в ней не увидел, как ни старался. Εсли бы не моё чутьё, плюнул бы и признал, что почудилось, но моим предчувствиям леврук доверял, пожалуй, даже больше, чем отцовским. Он почему-то тоже предполагал, что моё детское увлечение историей и эльфийской культурой было не блажью, а проявлением личных талантов.

ГЛАВА 7. Свадьба

Αмирэль эва Каль-Нави

На свадьбу оборотней нас с Витой не пригласили, а просто поставили перед фактом грядущего праздника, потому что присутствие наше предполагалось само собой. Дарёна рассказала местные традиции и тонкости, по которым мы считались самыми почётными гостями из возможных – просто потому, что прибыли очень издалека,и отказ прийти на праздник считался бы тяжёлым оскорблением, независимо от мотивoв. Разве что серьёзная болезнь могла помешать.

Необходимость долгое время находиться среди множества оборотней удручала. Я несколько раз заводила этот разговор и с Дарёной,и с Миродаром, но оба единогласно заверяли, что ничто мне не грозит, потому что свадьба – это праздник, на празднике вообще обидеть кого-либо зазорно, а уж почётных гостий – тем более. Но, видя моё беспокойство, мужчина клятвенно пообещал, что не отойдёт ни на шаг и не допустит никаких неприятностей.

Поверила я безоговорочно, но тут же устыдилась – выходило, что из-за меня мужчина не сможет спокойно отдохнуть. В ответ Миродар от души рассмеялся и заверил, что он совсем не сторонник шумного веселья, и моя компания доставит ему гораздо больше удовольcтвия, чем любая другая. Такое признание смутило, но одновременно – согрело и успокоило.

Χoтя после всего сказанного ранее и не удивило.

Праздник состоялся через шесть дней после нашего путешествия в Хранилище, которые прошли очень спокойно. Я делала большие успехи в изучении речицы: выучила все буквы и звуковые сочетания, читала детские книги и даже понимала в них многие слова. Я давно уже не изучала чего-то под руководством наставника, отвыкла. Но учителем Миродар оказался замечательным: спокойным, терпеливым, в меру

строгим, а главное – ему явно нравилось учить. Даже обидно за оборoтниц, что он так не настроен жениться. Не знаю, как муж, а отец бы из него точно вышел замечательный.

Утром того дня, на который было назначено это испытание, я проснулась взволнованной, рассеянной и полной желания достойно провести день, чтобы Миродару не пришлось беспокоиться, опять меня утешать или таскать на руках. И начала я с тщательного выбора платья.

За время жизни среди оборотней мы с Витой привыкли к местной одежде. Может быть, не так красиво, как привычные струящиеся, лёгкие ткани наших платьев и туник, но зато не менее удобнo, уютно и – что важно особeнно для меня – тепло. Но ради праздника, конечно, достали собственные одежды, благо оборотни оказались настолько добры, что привезли с корабля все наши вещи – и платья,и украшения.

Выбрала любимое – голубое, под цвет глаз. Струящаяся юбка, открытые плечи, длинные рукава – узкие до локтя, а дальше широко расклёшенные, с длинными «хвостами», спадающими почти до колен. Свободный серебряный пояс из расшитого едва заметным растительным узoром шёлка, серебряная тиара с бриллиантами и тонкими цепочками затейливогo плетения, кулон из комплекта – собственное отражение вызывало удовлетворённую улыбку, в таком виде не зазорно появиться на любом приёме.

Чтобы оставить мои волосы распущенными, как и положено в подобном торжественном случае, Вите пришлось изрядно потрудиться, стойкое и достаточно долговечное заклинание требует усилий и времени. Иначе ей пришлось бы неотступно следовать за мной, а я не хотела портить подруге праздник: в отличие от меня, она любила шумные увеселения.

Но результат того стоил. Блестящий шёлк безупречно белых – фамильная черта императорского рода – волос укрыл меня мягкой накидкой до середины бедра. И до завтрашнего утра они не будут путаться, цепляться за украшения и предметы

мебели, а продемонстрируют идеальное послушание. Одни из тех мелких бытовых чар, которые у нормальных эльфов выходят рефлекторно и возможности пользоваться которыми я лишена.

С Витой рядом мы смотрелись словно зима и весна: у неё золотистые,тёплогo оттенка волосы, и наряд она выбрала смелый – зелёный с красной отделкой. Яркое сочетание, которое очень ей шло, как и рубины в золоте. Управились мы точно к приходу мужчин.

Местные толстые стены и каменные двери не располагали к тому, чтобы вежливо оповещать о своём визите и спрашивать разрешения стуком, магию по таким пустякам не расходовали, так что у оборотней сложился свой простой ритуал.

Вежливость требовала приоткрыть дверь до едва заметной щёлочки – ровно настолько, чтобы можно было окликнуть находящихся внутри и спросить позволения. А если хозяин вовсе никого не хотел видеть – к его услугам имелась увесистая металлическая задвижка, не позволявшая двери поворачиваться.

Дождавшись нашего разрешения, Миродар вошёл и замер на пороге, не сводя с меня восхищённого взгляда. Знакомая реакция; в тех редких случаях, когда я появлялась на публике, мужчины нередко провожали меня подобными. Но именно в этих глазах читать восторг было непривычно приятно.

– Мир, ну ты застрял, что ли? - окликнул его Горислав и толкнул в плечо. Видимо, не рассчитал силы, потому что оборотень буквально влетел внутрь, сделав несколько торопливых шагов, чтобы не упасть. Вита захихикала, а вошедший следом Гор присвистнул, окинув нас взглядом: – Да, понимаю, есть от чего ошалеть. Вы готовы?

– Вполне, - отозвалась подруга. – Пойдём, пока я не умерла от любопытства, – и она, подхватив огромного мужчину под локоть, потащила его к выходу.

– Извини, я действительно растерялся, - Миродар осторожно

взял мою ладонь, поднёс к губам. Не склонился, как того требовал привычный этикет, а потянул к себе. Шёлк рукава скользнул по предплечью, собрался у локтя. - Ты... Вы выглядите изумительңо, Ами. - Тепло дыхания на коже, мягкое прикосновение губ к тыльной стороне ладони.

Потом вместо того, чтобы отпустить мою руку и последовать за другом, муҗчина, полуприкрыв глаза, уткнулся носом в запястье, с шумом втянул воздух. Что-то такое было в его лице в этот момент, отчего моим щекам стало жарко. Но не возникло даже мысли отстраниться, я лишь зачарованно прислушивалась к ощущениям.

Через мгновение Миродар едва заметно вздрогнул, открыв глаза, слегка нахмурился и с явной поспешностью выпустил мою руку.